«Талант и бесконечный труд» –
так охарактеризовал жизненный и творческий путь
Николая Леонидовича Духова академик Ю.Б. Харитон.
Властелин брони и атома.
Николай Леонидович Духов – Трижды Герой Социалистическог
Родился Николай Леонидович в селе Веприк Гадячского уезда Полтавской губернии. Его мать, Мария Михайловна, была дочерью обедневшего помещика; отец, Леонид Викторович, служил ротным фельдшером и за год до рождения сына поступил на сахарный завод в с. Веприк.
События революции 1917 г. не помешали сыну фельдшера твёрдо усвоить основы наук. Сначала он учился в сельской школе, затем в Гадячской классической мужской гимназии. Особенно хорошо там было поставлено преподавание иностранных языков (впоследствии Духов владел немецким, английским и французским). В 1919 г. гимназию преобразовали в единую трудовую школу второй ступени, а через год Николай получил диплом об её окончании.
Жизненные обстоятельства сложились так, что свою трудовую деятельность Николай Леонидович начал в 14 лет, став секретарем Веприкского комитета бедноты. В 1921 году юноша вступает в продотряд, занимается переписью населения, которая служила сельскому совету основанием для определения величины продналога. Пришлось Николаю поработать и заведующим районной избой-читальней, и секретарем райземлеса, и даже заведовать загсом. Одно время он дежурил на электростанции, делал проводку в домах, подключал свет, ремонтировал линию.
В биографии этого выдающегося человека немало белых пятен. Например, достоверно известно, что, покинув родное село в молодости, гениальный конструктор никогда туда не возвращался. В Веприке этот факт биографии даже оброс легендами. Одна из них гласит, что Духов попросту не любил свое село, поэтому никогда и не приезжал. Согласно другой, государственная необходимость и неусыпное око «компетентных органов» делали невозможным свободное передвижение конструктора по стране. В свете советской истории времен «холодной войны» вторая версия выглядит более правдоподобно. Поговаривают, что, отдыхая как-то в Крыму, Духов сбежал от охраны и доехал до Киева, откуда собирался в Веприк. Но на вокзале к нему подошли двое в штатском и ненавязчиво объяснили, куда надо ехать…
В 1925 г. Николай Духов поступил на Чупаховский сахарный завод резчиком свеклы. Его незаурядные способности проявились достаточно ярко, и молодой рабочий был переведен в технико-нормиров
После окончания института Николай Духов был распределён на знаменитый «Красный путиловец», крупнейший машиностроительн
В мае 1935 г. совершенно неожиданное задание – 75-тонный кран для железнодорожного транспорта. С группой товарищей Николай Леонидович закончил подготовку чертежей в рекордный срок – 23 дня. Это уже опыт. Затем Духов занимается проектированием нового для него механизма – бортовой передачи для танка Т-28. И в 1938 г. справляется с этой задачей. Забегая вперед, скажем, что знакомясь в 1943 г. с аналогичным узлом нового танка вермахта «Пантера», Духов с удивлением обнаружил знакомый ему механизм, в точности повторяющий его разработку.
И вот новое задание – танк, который до него еще никто не создавал. Много позднее нарком танковой промышленности В. А. Малышев писал:
«В 1938 г. конструкторы ни в одной стране мира не работали над созданием танков с толстой броней, с мощными пушками и мощными дизелями… В течение многих лет до этого все попытки конструкторов усилить броневую мощь и вооружение танка терпели неудачу. Вес танка намного увеличивался, скорость и маневренность снижались. Считалось, что попытки усилить броневую защиту и вооружение вызовут ухудшение других боевых качеств машины. Надо было найти смелость и силы разорвать с общепризнанными традициями, пойти новой дорогой в танкостроении».
Н. Духов, Н. Шамшурин и другие взяли на себя такую смелость. Первое – отказаться от тяжелого танка в том исполнении, в каком его привыкли видеть, – пятибашенном. Каждая башня – сотни килограммов веса, а вооружение от этого не выигрывает. Отказались и от проекта уже готового чуть раньше 55-тонного двухбашенного танка СМК.
Результат – машина с меньшим весом, значительно короче по корпусу и общей высоте. Толщина брони – 75 мм. Больше, чем у СМК. Танк перестал быть этаким бронированным малоподвижным слоном. В таком виде он пошел на прорыв «линии Маннергейма» и этим открыл себе славный путь.
Скажем сразу, что проследить все сложности создания новой боевой машины в объеме одной статьи просто невозможно. Поэтому ограничимся деятельностью Духова как конструктора.
«С Николаем Леонидовичем я познакомился еще в 1933 г., – писал о нем директор Кировского завода в предвоенные годы И. М. Зальцман. – Он быстро завоевал репутацию талантливого конструктора и расчетчика. Его вклад в создание танка КВ настолько значителен, что я считаю Духова основным автором этой могучей машины».
Духов не был кабинетным конструктором, хотя в 1940 г. его назначили заместителем начальника КБ. В комбинезоне танкиста летом и осенью 1940 г. его видели на полигоне. Вместе с испытателями гонял он опытные машины по пересеченной местности и препятствиям. На бывшей «линии Маннергейма», где остались противотанковые препятствия, внимательно изучал возможности своей машины по их преодолению. Принимал участие в обслуживании и ремонте машин. Испытания дали возможность улучшить конструкцию машины. Лобовую броню довели до 105 мм, изменили форму маски пушки. Проводили опыты изготовления литых башен, которые с начала войны пошли в серию. Вес танка возрос до 47,5 т.
Труд конструктора правительство отметило орденом Ленина. Вот как отозвался Маршал Советского Союза К. А. Мерецков о замечательной машине: «Хорошо показал себя при прорыве оборонительного района на направлении Суммы опытный тяжелый танк КВ… Он прошел через финский укрепленный район, но подбить его финская артиллерия не смогла, хотя попадания в него были… Мы получили первоклассную по тому времени машину. Это было огромное достижение нашей промышленности, внесшей серьезный вклад в развитие боевой мощи армии».
А конструктор выполнял уже другое задание.
В 1939 г. Кировский завод приступил к серийному выпуску танков КВ, приходилось решать множество вопросов производственног
В 1940 г. за разработку противоминного трала (защитные щитки для красноармейцев) Н. Л. Духов награжден медалью «За трудовую доблесть», а «за успешную работу и проявленную инициативу по укреплению обороноспособнос
Сознание личной ответственности за судьбу Родины и народа привело Н. Л. Духова в ряды коммунистов. 2 апреля 1941 г. решением партийной организации СКБ-2 он принят в члены ВКП(б).
С началом Великой Отечественной войны на базе Челябинского тракторного завода (ЧТЗ) был создан огромный комбинат по производству танков, который очень метко назвали «Танкоградом». На ЧТЗ эвакуировали 7500 высококвалифицир
Он выделялся не только эрудицией, знанием тонкостей машиностроения, но и умением легко находить с людьми общий язык. Испытатели машин, рабочие-станочни
А война полыхала всё больше. 63-й танковый полк 104-й танковой дивизии, вооруженный тяжелыми танками КВ-1, стал причиной расползавшихся среди немецких артиллеристов и танкистов слухов о том, что снаряды их орудий разрываются на броне русских танков, не причиняя им вреда.
Тяжелые танки КВ-1 и КВ-2 в Прибалтике, на Украине, в Белоруссии выходили на поединки с десятью, даже двадцатью танками врага и одерживали победы.
В начале Великой Отечественной войны немецкий штаб выпустил листовку с изображением тяжелого советского танка КВ (Клим Ворошилов) и инструкцией для своих солдат, которая предписывала идти в атаку против этой боевой машины… с ведром бензина в руках. Взобравшись на танк, его нужно было облить и затем поджечь. Немецкому солдату, рискнувшему уничтожить КВ, полагался внеочередной отпуск. В чем же причина появления столь нелепой и практически невыполнимой военной инструкции, противоречащей всякой тактической логике? Почему немцы с таким уважением относились к советскому танку? Вот выдержка из донесения комиссара Давиденко, которая делает понятным появление подобного предписания: «Хочу отметить, что хорошо показали себя в боях наши тяжелые танки КВ. Гитлеровцы, вероятно, не имели средств пробить броню КВ, и это наводило на них ужас. КВ для них были неуязвимы. (…) Вот пример: 30 июня (1941 года. — Авт.) вернулись из боя два танка КВ, у которых не было ни одной пробоины, но на одном из них мы насчитали 102 вмятины».
Ведущим конструктором и автором технического проекта прославленного танка КВ, которому немцы дали прозвище «Духов-панцер», был уроженец села Веприк Гадячского уезда Полтавской губернии Николай Леонидович Духов. Долгое время его жизнь была окутана тайной, мало знали о нем даже его земляки.
Схватка «Духов-панцеров» с немцами началась давно, и начало ей было положено на чертежных досках конструкторов.
Машины, отвечающие доктрине фашизма – скорость и масса огня, Т-III и Т-IV рождались на фирмах «Порше», «Круп», «Рейнметалл». Их предназначали для короткой войны, для первого неожиданного удара. Гитлеровские конструкторы не заботились о высокой проходимости – танковые клинья, как нож в масло, должны прорваться по дорогам и замкнуть кольцо окружения. Хорошая броня не нужна – противник будет ошеломлен и подавлен, его артиллерия не успеет поразить танки. А от пуль пехоты защитит и противопульная. Да и не было ни в одной армии мира танков, которые не пробивались бы снарядами противотанковой артиллерии.
Другую позицию занимали в КБ Кировского завода, коллектив которого возглавлял Жозеф Яковлевич Котин. Он и дал молодому ведущему инженеру Николаю Леонидовичу Духову задание на проектирование танка противоснарядног
Опять неизведанные пути. Считалось, что калибр 76 мм – предел для танка. А Николай Духов решается установить на свой танк 152-мм гаубицу для стрельбы прямой наводкой. Пришлось, конечно, увеличить высоту башни и перенести центр тяжести на более высокую точку. Были опасения, что танк опрокинется при выстреле, развалится башня, выйдет из строя трансмиссия.
Как и положено, первый выстрел произвели со всеми предосторожностя
Так родился прообраз мощных самоходных орудий, впоследствии принявших участие в Великой Отечественной войне. Но и КВ-2, который выпустили малой серией, внес вклад в Победу. Летом 1941 г. десятки фашистских средних Т-III и тяжелых «Рейнметалл» развалились, как картонные коробки, от ударов наших 152-мм снарядов.
Конечно, не один Духов создавал танк. Над созданием боевой техники работал огромный коллектив. Но Николай Леонидович был его душой. Из создателя он превращался в исследователя, умел критически анализировать ход работы, применяя полученные данные для улучшения конструкции.
«Я много испытал машин на своем веку, – вспоминал участник испытаний танков 30-х годов офицер И. И. Колотушкин, – но такого коллектива никогда не видел. Иным разработчикам толкуешь, толкуешь о замеченных недостатках в машине, а они с пеной у рта защищают свое изобретение, стараясь доказать безгрешность конструкции. Духову и его помощникам стоит только слово сказать, и они тотчас же постараются выяснить, не конструкция ли виновата». В свою очередь, и слово Духова для испытателей было весьма авторитетным.
С первых дней Великой Отечественной войны началась организация серийного выпуска КВ-1 на Урале. На плечи конструктора Духова легли тяжелые задачи. Профессия танкостроителя обострила его гражданские чувства, сделала трезвым политиком. Он усвоил суровую истину: победу в схватке с сильным и жестоким врагом голыми руками не добудешь, ее надо терпеливо, буднично готовить. Конструкторский отдел в сжатые сроки разработал ряд принципиальных решений, облегчивших массовый выпуск танков. Широко внедрялось броневое литье, упрощались стыковые соединения, технология изготовления отдельных узлов.
Сам главный не раз находил простой выход, казалось бы, из безвыходных положений. Взять хотя бы историю с подшипником ГПЗ-224. Уникальные подшипники диаметром 400 мм применялись для ведущих колес КВ. В связи с эвакуацией Государственный подшипниковый завод временно прекратил их выпуск. Быстро подошел к концу и имевшийся запас, а фронту нужны танки. Зальцман крепко задумался: «Какой же выход из положения? Каким образом можно решить проблему самим здесь, на заводе, ведь у них нет ни специалистов, ни соответствующего оборудования?» Трезвый анализ инженера все больше и больше вызывал тревогу за будущее производство КВ.
И вдруг директора осенила мысль — пригласить конструктора Духова. Просто посоветоваться, чтоб затем и самому ориентироваться в такой непредвиденной ситуации. Духов ведь может подсказать интересную идею. Сколько раз уже случалось подобное!
Поздоровавшись и показав Духову на стул, Зальцман сказал:
— Положение с выпуском танков у нас создается критическое, Николай Леонидович. Я только что говорил с Москвой, и меня предупредили: Кировский завод в ближайшие дни перестанет получать подшипники к ведущему колесу КВ. Государственный подшипниковый завод в эвакуации, в связи с чем его производство свернули. Надежда лишь на конструкторов: возможно ли в условиях нашего завода найти выход из этого положения?
Духов не мог сразу ответить на такой вопрос. Начал размышлять про себя, как изменить конструкцию подшипников или, может быть, вообще их заменить. Возвратился к последней мысли, она показалась ему правильной. Заменить подшипник. Но как?
Круглое лицо, которое редко когда оставляла улыбка даже и в трудное военное время, сейчас посуровело, отчего еще заметнее стали видны следы многомесячной, на износ работы. Воспаленные от недосыпания, выразительные серые глаза, прикрытые наполовину, медленно загорались живым огнем.
Директор наблюдал за конструктором молча, не перебивал. Как ему хотелось услышать сейчас от начальника СКБ-2, что выход из создавшегося положения найден, что завод и завтра, и послезавтра будет отгружать фронту танки.
Духов поднялся:
— Исаак Моисеевич, я попробую, может и получится. Должно получиться, в противном случае зачем мы здесь сидим?
— Голубчик! — радостно вскочил директор. — Я тогда тебя расцелую, как захочешь!
От директора Духов направился в сборочный цех. Остановился возле корпуса будущей машины, который уже начал обрастать деталями ходовой части, и задумчиво смотрел на ось, где нужно было устанавливать подшипник.
До утра пробыл в сборочном цеху, а решение не приходило. В то же время казалось, что оно уже есть, просится на ватман, но как только поднимался в КБ и становился за кульман — идея исчезала. Метался по кабинету, подгонял мысль в такт быстрой ходьбы, принуждал ее работать в нужном направлении. Ничего не выходило. А знал, был уверен, что решение уже есть в голове. Оставалось лишь отыскать способ излить его в чертеж.
Поднявшись в очередной раз к себе в кабинет, сел за стол, чтобы начертить контуры заменителя. Тем не менее, задуманное не получалось. Расстроенный бросил ручку на стол и, поднявшись, опять забегал по комнате. И вдруг его внимание привлек необычный звук. Машинально остановился и увидел ручку, которая упала со стола и катилась по полу. В первое мгновение замер на месте, а потом нагнулся, схватил ручку, подбежал к столу и начал на его плоскости катать ее. Радостное предчувствие охватило его, подтолкнуло догадку. Ведь вчера в цехе он видел, как рассыпались заготовки для торсионных валов и как они катились проходом.
— А что, если из этих заготовок изготовить ролики и установить их без обойм на месте подшипника ведущего колеса? — подумал.
Теперь Николай Леонидович уже уверенно подошел к чертежному столу и начал воспроизводить ось, на которой устанавливался подшипник. Сначала начертил существующую конфигурацию его, потом новую, где ведущее колесо вращалось на заменителе. Все казалось обычным — вместо шариков, которые закладывались в каналы обойм стандартных подшипников, Николай Леонидович предлагал использовать ролики.
На минуту конструктор отошел от стола и устало потер глаза. За окном, где серело зимнее утро, перекликались металлическим звоном заводские корпуса, шипел паровой молот, гудели маневровые паровозы. Несколько гимнастических упражнений отогнали усталость, и Николай Леонидович стал внимательно читать свой чертеж. В нескольких местах сделал правку. Перенес чертеж на чистую бумагу, поставил подпись и сразу же уснул, опустив голову на стол.
Через несколько часов Николай Леонидович был в кабинете директора.
— Есть подшипник! — доложил кратко.
— Как, за ночь? — искренне удивился Зальцман.
Духов кивнул, протянул чертеж и опустился на стул.
Директор завода, рассматривая на бумаге четкие линии заменителя, не верил своим глазам. Еще ночью, когда давал конструктору задание, боялся, что его будут решать мучительно долго. Ведь детали подшипника требуют большого количества поковок, сложной термообработки, микронной точности при механической обработке.
А Духов, оказывается, нашел такой заменитель, который будет не только простым в изготовлении, но в условиях производства военного времени имеет много преимуществ в сравнении с существующим. Он меньший по весу, при его установке отпадает промежуточная деталь — распорная втулка; он более удобный при монтаже и особенно во время демонтажа. Кроме того, стоимость подшипника Духова будет в десять раз меньшей, ибо не потребуются дефицитные цветные металлы…
Пока ГПЗ наладил после эвакуации производство, Кировский завод на протяжении четырех месяцев смог обеспечить бесперебойный выпуск танков.
Как-то прекратилась подача дизельных двигателей В-2К. Опять срыв выпуска? Нет, и здесь находится выход. На заводе хранились бензиновые двигатели М-17Т, ранее ставившиеся на трехбашенные танки Т-28. В короткий срок коллектив под руководством Николая Леонидовича произвел необходимые расчеты, изменил базу установки, и очередная партия тяжелых машин ушла на фронт с этими двигателями.
В буднях повседневных забот о выпуске машин Духов не упускает из виду действия танков в боевых условиях. Поступают сведения о недостатках трансмиссии, неудобствах, вызванных большим весом танка. Как сделать, чтобы, не снижая броневой защиты, увеличить подвижность боевой машины? Главный конструктор находит выход. Это опять новое решение – дифференцировани
Они защищались более мощной броней. Например, «Элефант» имел 200-мм лобовую броню. Но итог июльских боев известен. Поля под Курском покрылись сгоревшими вражескими машинами. В короткий срок советские конструкторы, используя базу КВ-1с, создали тяжелую самоходную установку СУ-152 со 152-мм гаубицей-пушкой. Снаряды ее срывали башни с немецких танков и проламывали броню их тяжелых артсамоходов.
А Духов в это время искал пути совершенствовани
«В тот момент, когда мы ввели определенные типы танков, у русских уже были задуманы КВ-1 и КВ-2… И эти типы уже были сданы в производство. Иными словами, сама война через один или два года показала, что некоторые наши типы, в которых мы могли считать себя абсолютно превосходящими, в течение первых двух лет оказались устаревшими».
Немецкие инженеры метались от одной конструкции к другой, а Николай Леонидович методично дорабатывал свой грозный танк. Живучесть КВ под бомбовыми ударами противника превзошла все ожидания Духова.
Командир 3-й гвардейской танковой бригады полковник И.А.Вовченко сообщил с фронта:
«Бомба калибром 500-1000 кг упала на расстоянии 0,5-0,8 м от танка «КВ» и взорвалась, образовав воронку диаметром около 18 м и глубиной до 5 м. При взрыве танк основательно тряхнуло, затем он опустился в образовавшуюся воронку. У танка была сорвана гусеница, разбит телескопический прицел. Экипаж легко контузило. Через 5 часов исправленный танк пошел в бой».
Другое донесение: «8 марта 1942 года в районе Холм /Калининский фронт/ в поле остался застрявший «КВ». В течение двух дней его бомбили самолеты «Ю-87», «Ю-88», «Хе-111», в общей сложности не менее 60 самолетов. В результате бомбежки вся земля вокруг танка и непосредственно около него была изрыта воронками. Осколки поражения машине не причинили. Командир батальона 76-й танковой бригады майор Я.И.Плисов».
Мысль о новом, более мощном тяжелом танке не давала покоя Духову и его помощникам. Путь к этой машине начался еще в 1942 г. Очередной вариант тяжелого танка – КВ-13. Но он так и остался подвижной лабораторией. Над новой машиной работали два коллектива – главного конструктора Н. Л. Духова и начальника опытного КБ Ж. Я. Котина. Работа велась в инициативном порядке.
В малом заброневом пространстве тяжелого танка нужно было установить 122-мм пушку и разместить снаряды более крупного калибра. Все это – не увеличивая габариты машины, но повысив ее бронезащиту. И эта сложнейшая задача была решена. Рациональные углы наклона броневых листов, снарядостойкая форма башни, улучшенная компоновка – вот отличительные черты, позволившие приступить к выпуску серии танков ИС.
Первым был ИС-1 с 85-мм пушкой, тремя пулеметами калибра 7,62 мм и зенитным пулеметом калибра 12,7 мм. Превосходя КВ-1 по броневой защите, он получился даже меньше по габаритам. А вскоре на смену ему пришел ИС-2, вооруженный 122-мм пушкой, превосходившей пушку КВ-1 по огневой мощи в 5 раз.
В 1942 году Государственный Комитет Обороны обязал Наркомат танковой промышленности и Наркомат вооружения в самый короткий срок дать армии самоходные артиллерийские установки (САУ) на базе выпускаемых танков с различными видами орудий. Башни САУ, в отличие от танковых, были неподвижными, что позволяло комплектовать самоходки орудиями сверхкрупного калибра. И уже 25 января 1943 года был собран первый образец САУ-152.
«Впервые примененные в Курском сражении САУ-152 произвели на гитлеровцев поистине ошеломляющее действие, — писал журнал «Знание — сила», №2, 1978 г. — Их пятидесятикилогр
Осенью 1943 года на одном из подмосковных полигонов в присутствии Клима Ворошилова проходили испытания танка ИС-2 с пушкой калибром 122 миллиметра. Вражеская трофейная машина стояла на расстоянии полутора километров. Прогремел выстрел. Снаряд не только пробил лобовую броню, но и прошел всю внутреннюю «начинку» танка, вырвал по сварочным швам корму и отбросил ее на несколько метров.
В августе 1944 года новый танк ИС-2 уже встал на конвейер. Параллельно завод смог наладить выпуск мощных самоходных установок САУ-152 и САУ-122. В историю ИС-2 вошел как самый мощный танк второй мировой войны.
Вот свидетельство конструктора Ж.Я. Котина: «Танк ИС был настоящей стальной крепостью. Вскоре после Корсунь-Шевченко
Как выяснилось позже, волнение конструкторов было напрасным. После осмотра нового танка и самоходной артиллерийской установки Сталин сказал: «На этих танках и будем заканчивать войну».
Этими танками стали вооружать тяжелые гвардейские танковые полки прорыва, которые стали грозой фашистского зверинца: «тигров», «пантер», «слонов» и других образцов бронетанковой техники противника с устрашающими наименованиями. ИС-2 был самым эффективным тяжелым танком второй мировой войны. Фашистское командование запрещало своим танкистам вступать в открытые поединки с советскими тяжелыми танками и разрешало стрелять по ним только из засад. Это ли не лучшая аттестация его создателю!
СПРАВКА
о технической деятельности главного конструктора
танкового производства Кировского завода Духова Н.Л.
Работу на Кировском заводе я начал с 1932 года. В течение 1,5 года работал по конструированию сложных приспособлений массового производства для обработки деталей трактора «Универсал», которые были освоены и приняты на производство.
После этого я работал в конструкторско-т
По окончании производства кранов я был переведен в опытную конструкторскую группу по разработке чертежей нового легкового автомобиля Л-2.
В 1937 году был переведен в СКБ-2 Кировского завода и назначен руководителем расчетной группы. Здесь, под моим личным руководством, были систематизирован
Затем я был назначен начальником КБ Т-28, бывшего тогда основным объектом танкового производства Кировского завода. Для Т-28, кроме целого ряда более мелких усовершенствован
В 1938—1939 годах, при разработке в СКБ-2 новых тяжелых типов танков, мною был разработан технический проект тяжелого танка КВ. После защиты проекта под моим руководством были изготовлены рабочие чертежи и опытный образец танка КВ, успешно прошедшего испытания и принятого для серийного производства. В 1939 году, при освоении в серийном производстве танка КВ, был назначен зам. главного конструктора танкового производства.
За разработку и постановку на серийное производство танка КВ награжден орденом Ленина. В 1939—1940 годах, во время войны с белофиннами, за разработку минных тралов, защитных щитков и ряда других приспособлений для нужд фронта награжден медалью «За трудовую доблесть». В 1941 году, в начале войны, был командирован на ЧТЗ в г.Челябинск в качестве главного конструктора. Для дальнейшего повышения качества танков, а также снижения трудоемкости на ЧТЗ мною был дан ряд принципиальных конструктивных решений, давших большой производственный эффект. Эти решения впоследствии были приняты и на всех последующих модификациях и новых образцах танков конструкции Кировского завода.
Сюда относятся разработка новых упрощенных стыковых соединений броневых деталей тяжелых танков, без снижения качества стыков, внедрение броневого литья, включая башни тяжелых танков, исключительно малотрудоемкие в производстве и надежные в эксплуатации катки ходовой части для тяжелых танков, принятые, как стандартные, до последнего времени на танках конструкции Кировского завода. Кроме этого была проведена большая работа по снижению трудоемкости машины, сыгравшая существенную роль в повышении выпуска тяжелых танков.
В процессе производства, в обеспечение бесперебойного выпуска танков, давались сотни более мелких конструктивных решений. Следует указать на одно из них, предотвратившее срыв выпуска танков КВ, — это заменитель подшипника ГПЗ №244, применявшегося в ведущем колесе танка КВ в количестве 4-х штук на машину. Мною была разработана оригинальная и исключительно простая в производстве и надежная в эксплуатации взаимозаменяемая конструкция заменителя подшипника 244, обеспечившая безаварийную работу танка в пределах гарантийного километража.
Пока ГПЗ наладил после эвакуации производство, Кировский завод в течение 4-х месяцев смог обеспечить бесперебойный выпуск танков.
За вышеперечисленны
В 1942 году, в соответствии с решением ГКО, была проведена коренная модернизация танка КВ — в результате чего был создан танк КВ-1С, имеющий значительно повышенную динамику против танка КВ и оригинальные, более совершенные узлы — система охлаждения (новый тип железных водяных и масляных радиаторов высокой теплоотдачи), трансмиссии (новая 8-скоростная коробка перемены передач и планетарный механизм поворота) и ряд других усовершенствован
За эти работы в 1943 году мне присуждена Сталинская премия.
В 1942 году, в июле месяце, Кировскому заводу было поручено поставить на серийное производство танки Т-34. Освоение производства Т-34 было закончено в течение одного месяца. За время производства танка Т-34 на Кировском заводе в узлы Т-34 было внесено ряд принципиальных конструктивных улучшений, принятых и на других заводах, производящих танки Т-34.
Главнейшие из них: литые траки из стали 27сгт вместо стали Гадфильда, штампованные полутраков, вместо целых штампованных, профилированный прокат бандажей опорных катков под сварку, новая конструкция смотровой командирской башенки, проведено ряд конструктивных улучшений 5-скоростной К.П.П., в результате чего, приказом по Наркомату, Кировский завод назначен головным заводом по наиболее ответственному силовому узлу танка Т-34. Разработан и принят на серийное производство для всех заводов новый более эффективный воздушный фильтр — Мультициклон.
Разработаны, испытаны и подготовлены для серийного производства: однобачная масляная система для Т-34, значительно повышающая эксплуатационные качества масляной системы, главный фрикцион с дисками Феродо, клыковый и бесклыковый траки из профилированного проката, оригинальные резиновые самоподжимные манжетные сальники и т.д.
За эти работы в январе месяце 1944 года я награжден орденом Трудового Красного Знамени. Кроме этого, под моим непосредственным руководством и участием разработаны и поставлены на серийное производство модификации танка КВ — КВ-8, КВ-8С, СУ-152, КВ-85, а также последние типы тяжелых танков, начиная с момента их проектирования, испытания и постановки на серийное производство.
21.03.44г. (Духов)
Казалось бы, создатели тяжелых танков, которыми руководил Николай Леонидович, сделали все возможное, подняв все три качества тяжелого танка по комплексу «огонь – подвижность – защита» на высший уровень.
Но в конце сентября 1944 года на стенах кабинета Духова уже висело более полутора десятков листов ватмана с чертежами танка, заметно отличающегося от предшественников изящностью форм. Особенно были характерны выдающийся вперед острым клином нос танка с опущенными скулами и низкая сферическая башня. Конструкторы учли законы рикошетирования снарядов и резко увеличили углы наклона брони.
Танк почти не прибавил в весе, но его бронезащита значительно возросла. Это был последний танк военного производства ИС-3. Даже десять лет спустя после войны он все еще рассматривался как эталон тяжелого танка. В 1956 г. американская пресса подчеркивала: «По сравнению с танками западных держав ИС-3 имеет исключительно низкий силуэт, а также весьма эффективную форму броневой защиты».
Могучая, красивая машина ИС-3, воздвигнутая в г. Челябинске на гранитный постамент, – памятник славы и трудового подвига танкостроителей, и в первую очередь выдающегося создателя тяжелых танков Н. Л. Духова.
В летописи Челябинского тракторного сказано: «Николая Леонидовича по силе конструкторского таланта можно было сравнить с такими виднейшими конструкторами страны, как Шевцов, Поликарпов, Яковлев. Когда он рассматривал чертеж, то казалось, будто видит его насквозь. Ни одна ошибка не ускользала от его слегка прищуренного, спокойного взгляда. Духов не только выдвигал новые оригинальные технические идеи, он добивался претворения их в жизнь поистине военными темпами.»
Правительство высоко оценило вклад главного конструктора Танкограда в дело серийного освоения новой тяжелой техники, наградив орденом Ленина (1944). Вот как оценивал продукцию завода сам главный конструктор: «Наши тяжелые танки и самоходные орудия, превосходящие вражескую технику, наносят врагу сокрушающие удары. Кировские танки имеют более сильную бронезащиту и самую мощную в мире пушку. Их роль особенно велика при осуществлении операций на окружение».
В 1945 г. за выдающиеся заслуги в создании танков и самоходок Н. Л. Духову было присвоено звание Героя Социалистическог
После войны под непосредственным руководством Н. Л. Духова разрабатывался новый трактор ЧТЗ С-80.
Необходимо упомянуть педагогическую работу, которую Николай Леонидович вел параллельно с инженерно-констр
В 1947 г. Н. Л. Духов назначен главным инженером Челябинского тракторного завода, но пробыл на этой должности недолго. С 1948 г. он уже работает главным конструктором первой советской атомной бомбы в КБ -11 (Арзамас-16).
Придя в атомную промышленность, Н.Л. Духов сумел так организовать коллектив на выполнение чрезвычайно сложных заданий, что, по общему мнению, в том числе и И.В. Курчатова, без Духова было бы трудно решать поставленные правительством задачи в отведенные сжатые сроки. Возглавляя конструкторский сектор, Духов руководил разработками конструкции как первого отечественного плутониевого заряда, так и конструкции ядерных и термоядерных боевых частей ракет, торпед и авиабомб.
Николай Леонидович Духов говорил: «Мы не сторонники применения атомного заряда, но если уж долетит до цели, то должен обязательно сработать». Он требовал от конструкторов абсолютной гарантии в обеспечении надежного срабатывания изделия. Школа Духова не допускала вероятности несрабатывания, даже если она теоретически была близка к нулю. Резкую отповедь на заседаниях Ученого совета давал Николай Леонидович сторонникам формализованного подхода к вероятной оценке надежности. На их нетактичное и некорректное поведение Духов сделал соответствующее замечание:
— Я вам лично заявляю как Главный конструктор и как Духов, что конструкция специзделия не должна допускать даже малую долю риска в оценке ее надежности.
Натурные полигонные испытания ядерных зарядов давали гарантированную оценку их надежности. Духов был активным участником испытаний первой отечественной атомной бомбы на Семипалатинском полигоне 29 августа 1949 г. и первой водородной бомбы РДС-6с 12 августа 1953 г.
Для первой ядерной бомбы РДС-1, созданной в СССР, испытания имели особое значение. Во-первых, только они могли дать окончательный положительный ответ на вопрос о работоспособност
Подготовка к испытанию РДС-1 началась задолго до завершения её разработки и велась с особой тщательностью, что объяснялось стремлением получить в ходе данного эксперимента как можно больший объем информации о работоспособност
Через три месяца после выхода правительственно
Место для ядерного полигона – учебного полигона № 2 Министерства вооруженных сил (в последующем Министерства обороны (УП-2 МО) – было выбрано в прииртышской степи, примерно в 170 км западнее Семипалатинска. Этот район Казахстана представляет собой безводную степь с редкими заброшенными и пересохшими колодцами. Территория, отведенная под полигон, являлась равниной диаметром примерно 20 км, окруженной с трех сторон – южной, западной и северной – невысокими горами. На востоке этого пространства находятся небольшие холмы.
Проектные работы по полигону выполнялись по техническим заданиям ИХФ в специальном проектном институте ПГУ – ГСПИ-11. Возводился полигон инженерными войсками Вооруженных Сил. Председателем Государственной комиссии по приемке полигона был М.Г.Первухин.
На полигоне дислоцировалась воинская часть, штаб которой располагался вниз по течению Иртыша – в 60 км от самого полигона и в 130 км от Семипалатинска.
Связь полигона № 2 с Семипалатинском обеспечивалась по реке и по грунтовой грейдерной дороге. Позже к воинской части была подведена железнодорожная ветка.
В пригороде Семипалатинска – Жана-Семей – располагался аэродром, которым мог пользоваться полигон. Кроме того, в экстренных случаях для приема срочных грузов и других целей можно было использовать полевой аэродром, располагавшийся непосредственно на территории полигона.
Общий объем капитальных вложений в строительство полигона к 1949 г. составил 185 млн.руб. (в ценах 1945 г.).
УП-2 МО представлял собой сложную разветвленную структуру со всеми элементами жизнеобеспечения
Опытное поле – это круг радиусом 10 км. Оно было оборудовано специальными сооружениями, призванными обеспечить проведение испытаний, наблюдение и регистрацию физических явлений. Опытное поле условно было разделено на 14 секторов. Среди них были два фортификационных и физических сектора; сектор гражданских сооружений и конструкций; сектор различных видов Вооруженных Сил и родов войск, в котором на различном удалении от центра поля в открытом виде, а также в укрытиях различного типа размещались образцы вооружения и военной техники; биологический сектор с подопытными животными.
В секторе гражданских сооружений и конструкций были построены два кирпичных трехэтажных и несколько рубленых и сборных деревянных домов, участки линии электропередачи, отрезки железной дороги с мостом, участки водопровода и канализации, а также одно промышленное здание, три подземные шахты на глубине 10, 20 и 30 м, имитировавшие метро, и т.п.
Для наблюдения за воздействием ядерного взрыва в секторе авиационной техники были установлены 53 самолета разных типов, столько же орудий находилось в секторе артиллерийского вооружения. В секторе бронетанковой техники было 25 танков и самоходных артиллерийских установок. Состояние всего, что находилось на опытном поле, после взрыва должно было характеризовать мощность ударной волны и степень поражающего действия светового, проникающего и радиоактивного излучений.
Большую программу работ такого же плана предстояло осуществить и в области исследования поражающего действия нового оружия на живые организмы. Для биологических наблюдений в соответствующем секторе поля было размещено более полутора тысяч животных.
В двух физических секторах, расположенных в северо-восточном и юго-восточном направлениях и предназначенных для определения параметров ядерного взрыва, было построено 15 железобетонных башен высотой 20 м, 2 металлические башни такой же высоты, 17 трехметровых железобетонных башен, 2 подземных каземата, 2 пульта автоматического управления приборами и командный пункт с программным автоматом.
Для обеспечения физических измерений на полигоне в общей сложности было построено 44 сооружения под различную аппаратуру и кабельная сеть протяженностью 560 км.
Вся регистрирующая аппаратура физических секторов, насчитывавшая до 200 приборов, размещалась в специально построенных для нее башнях и казематах, имела индивидуальное аккумуляторное питание и приводилась в действие автоматически.
Система автоматики состояла из главного программного автомата, который был установлен на командном пункте. Программный автомат выдавал сигналы времени и включал реле пуска различных приборов в определенное время. Он же подавал импульс тока на запуск системы автоматики подрыва изделия.
Сигналы автомата передавались по кабельным линиям на приборные башни северо-восточног
В центре опытного поля была смонтирована металлическая решетчатая башня высотой 37,5 м. Она была предназначена для установки испытывавшегося ядерного заряда изделия РДС-1.
Башня была оборудована грузовым и пассажирским подъемниками с электрическим управлением. Вблизи башни находилась сборочная мастерская, в которой должны были производиться заключительные операции по сборке шарового заряда, связанные с установкой в центральную часть основного заряда с нейтронным запалом и съемных элементов конструкции.
На восточной границе опытного поля располагалась площадка «Н» со зданиями и сооружениями, предназначенными для предварительных операций по сборке изделия перед испытаниями, хранения комплектующих узлов и деталей изделия РДС-1. Здесь же размещалось здание «12П» – командный пункт полигона. В это здание сходились все линии связи как внутриполигонной
Командный пункт представлял собой бетонный каземат, состоявший из двух комнат с застекленной амбразурой, которая была, в конце концов, защищена земляным валом. В одной из комнат каземата находились автомат управления подрывом заряда, а также автомат управления измерительным комплексом испытательного поля и аппаратура контроля.
В пяти километрах от границы опытного поля, в северо-восточном направлении от его центра, была сооружена площадка «Ш», на которой размещались система энергообеспечени
В 60 км от опытного поля был построен жилой городок (площадка «М», ныне г. Курчатов), где находились штаб войсковой части, административные
В полутора километрах от площадки «М» размещался лабораторный городок, в котором проводились всевозможные исследования, связанные с обеспечением испытаний.
Большую роль в создании и обустройстве УП-2 МО сыграли начальник инженерных войск, маршал М.П. Воробьев, генерал В.А. Болятко, впоследствии ставший начальником 12 Главного управления Министерства обороны, начальник полигона генерал С.Г. Колесников.
Подготовка военных специалистов для обслуживания полигона и проведения измерений поражающих факторов ядерного взрыва была возложена на сформированную в подмосковном Загорске организацию. Ныне – это Центральный Физико Технический Институт МОРФ им. В.А. Болятко.
Программа испытаний РДС-1 в основных своих задачах была сформулирована в специальном постановлении Совета Министров СССР от 19 июня 1947 г. № 2142-564. Две главные задачи сводились к следующему: оценке конструкции по коэффициенту полезного использования активного вещества, т.е. к.п.д. ядерного взрыва, и к получению необходимых данных для изучения поражающего и разрушающего действия созданного оружия. Сроки подготовки полигона коррелировались со сроками готовности первой ядерной бомбы к испытаниям.
К январю 1949 г. весь комплекс конструкторских вопросов по РДС-1 был отработан. Об этом свидетельствуют архивные материалы – обоснование конструкции (Ю.Б. Харитон, К.И. Щелкин, Я.Б. Зельдович), техническое обоснование основных конструкционных элементов и размеров различных узлов (Н.А. Терлецкий, В.Ф. Гречишников), комплекты документации, завизированные Н.Л. Духовым и В.И. Алферовым.
Особая роль в процессе подготовки завершающего этапа работ по РДС-1 отводилась детальной отработке порядка действий основного и дублирующего составов участников испытания в условиях, максимально приближенных к реальным.
В январе 1949 г. в КБ-11 была составлена программа тренировочных опытов, призванных предварить основной – полигонный. Она включала в себя полный цикл подготовки и проведения последнего.
С этой целью предусматривалос
11 апреля 1949 г. в КБ-11 вышел приказ № 055 начальника объекта П. М. Зернова об обеспечении всех подготовительных работ в части предстоявшего испытания на учебном полигоне УП-2 МО.
Данным приказом была сформирована специальная группа в составе 7 чел. Ее председателем был назначен первый заместитель главного конструктора КБ-11 К.И. Щепкин, заместителями начальника группы – Н.Л. Духов и В.И. Алферов, а членами – В.К. Боболев, А.К. Бессарабенко, А.Я. Мальский и И.А. Назаревский. На эту группу возлагались подготовка как общей программы работ на полигоне, так и инструкций и графиков, касавшихся конкретных направлений действия, проведение тренировочных опытов вначале в КБ-11, а затем на полигоне, осуществление оперативного контроля за ходом подготовки к испытаниям во всех подразделениях и службах КБ-11.
Ход подготовки к испытаниям находился под пристальным и непосредственным контролем со стороны руководства КБ-11.
8 апреля 1949 г. Ю.Б. Харитон и К.И. Щепкин представили Л.П. Берии доклад, в котором сообщалось о решении всех принципиальных теоретических, конструкторских и технологических задач по РДС-1, а также обосновывалась необходимость получения требовавшегося количества делящихся материалов. К докладу прилагались Порядок испытания РДС-1 и Программа тренировочных опытов на полигоне. Этими документами предусматривалос
В связи с неопределенность
Технология подготовки опыта предусматривала:
сборку заряда из взрывчатых веществ, поставленного на полигон в разобранном виде, исключая операции по установке в центральную часть плутониевого заряда и нейтронного инициатора, в здании «32П», расположенном на площадке «Н» полигона;
доставку заряда в мастерскую у башни «1П» в центре опытного поля;
монтаж ядерного заряда с нейтронным инициатором;
передачу изделия группе подрывников, руководимой К.И. Щепкиным, подъем его на башню, снаряжение электродетонатор
Следует отметить, что указанная последовательнос
Ответственным за сборку заряда из взрывчатых веществ был назначен директор снаряжательного завода № 2 КБ-11 А.Я. Мальский. За оснащение изделия электрооборудова
По решению Б.Л.Ванникова и И.В.Курчатова ответственность за всю организацию работ по подготовке РДС-1 к испытанию возлагалась на Ю.Б.Харитона. Соответственно, и полномочия, которыми наделялся главный конструктор, были максимально широкими. В частности, ему предоставлялось право единолично решать вопросы о снятии с опыта любых приборов и приспособлений, способных в какой-либо мере и на каком-то из этапов повредить или помешать подрыву РДС-1.
За период с весны до лета 1949 г. в адрес главного администратора Уранового проекта Л.П.Берии было направлено несколько докладных записок, в которых сообщалось о состоянии дел по вопросу выхода на полигонные испытания. Очередной доклад, подписанный И.В.Курчатовым и Ю.Б.Харитоном, был направлен 15 апреля. В нем отмечалось, что к этому времени были решены все принципиальные и конструктивные вопросы по разработке РДС-1. В частности, были созданы теории сходящейся детонационной волны во взрывчатых веществах и ударной волны в металлах, теория сжимаемости металлов при давлениях в несколько миллионов атмосфер и теория к.п.д., теория неполного взрыва, умножения нейтронов и расчета критической массы. Была также в основном завершена технологическая отработка изготовления РДС-1, в том числе и технология изготовления деталей из взрывчатых веществ.
На основе данного доклада был разработан и утвержден Л.П.Берией план действий на завершающей стадии подготовки к полигонному эксперименту. Его авторами были Ю.Б.Харитон, Н.Л. Духов, К.И.Щелкин и Г.Н.Флёров. Этот план предусматривал:
расчет умножения фона в полусфере плутония для экспериментально
подготовку опыта по исследованию размножения нейтронов на базе № 10 силами КБ-11 и базы № 10 (завод № 817, ныне – комбинат «Маяк»);
изготовление на базе № 10 плутониевых сфер и проведение измерений нейтронного фона. Ответственный за выполнение – Б.Г.Музруков;
осуществление проверки умножения нейтронов в окончательно собранном заряде бомбы. Опыт проводился в КБ-11. Ответственный за подготовку конструкции бомбы – Н.Л.Духов, за измерение нейтронов – Г.Н.Флёров.
В период с 4 по 6 июня 1949 г. в КБ-11 И.В.Курчатов и Б.Л.Ванников совместно с М.Г.Мещеряковым, Ю.Б.Харитоном, П.М.Зерновым и А.П.Александровы
Во время июньского совещания представителям ПГУ был представлен макет РДС-1, изготовленный в металле в одну пятую натуральной величины. Отвечали за его создание Н.Л.Духов и А.К.Бессарабенко
В решении комиссии, принятом по вопросу о порядке и сроках отправки РДС-1 на полигон УП-2 МО, в частности, говорилось, что изделие из плутония и два нейтронных инициатора будут отправлены в специальном вагоне по железной дороге до конечной станции и от нее до полигона – легковыми машинами. Два собранных заряда из взрывчатых веществ намечено было отправить также по железной дороге воинским транспортом до конечной станции, а дальше, до полигона, – грузовыми машинами. Часть груза было предусмотрено отправить на полигон самолетом.
Порядок перевозок узлов и деталей изделий РДС-1 и различного оборудования, обеспечивающего испытания, был определен инструкцией, разработанной с участием П.Я.Мешика, Н.И.Павлова и Детнева.
На июньском совещании было принято предложение научно-техническ
В июне 1949 г. на Урал выехала группа сотрудников КБ-11. Она должна была определить окончательную массу плутония. В составе группы были Г.Н.Флёров и сотрудники его лаборатории, а также теоретики КБ-11 Я.Б.Зельдович, Д.А.Франк-Камене
Один из исполнителей этих работ Ю.С.Замятнин вспоминает: «Установка для измерений была смонтирована в просторном помещении и состояла из металлической подставки-станин
Расчеты, проведенные группой Я.Б.Зельдовича на основании опытов Г.Н.Флёрова, позволили определить окончательную массу заряда, обеспечивающую приемлемые значения к.п.д. ядерного взрыва.
27 июля 1949 г. на комбинате №817 состоялось совещание. В нем участвовали И.В.Курчатов, Б.Л.Ванников, А.П.Завенягин, Б.Г.Музруков, Ю.Б.Харитон, Я.Б.Зельдович, Д.А.Франк-Камене
5 августа была проведена приемка ядерного заряда. Акт об этом подписали Ю.Б.Харитон, А.А.Бочвар и В.Г.Кузнецов. Паспорт на детали изделия подписали Е.П.Славский, И.В.Курчатов, А.А.Бочвар и Н.Л. Духов.
Детали плутониевого заряда были упакованы в специальную тару и отправлены литерным поездом, 8 августа они поступили в КБ-11. Здесь в ночь с 10 на 11 августа под руководством Духова была произведена контрольная сборка изделия с плутонием в целях изучения процесса прохождения быстрых нейтронов через реальную конструкцию ядерного заряда. Во время контрольной сборки непрерывно проводились измерения нейтронного и гамма-излучений. Проведенные измерения показали, что коэффициент умножения нейтронов возрастает в ожидавшихся пределах. Это еще раз подтвердило соответствие РДС-1 техническим требованиям и его пригодность для полигонного испытания.
После демонтажа детали плутониевого заряда были тщательно осмотрены, упакованы и подготовлены к отправке на полигон по железной дороге. Это было одной из последних операций, проведенных в КБ-11 по подготовке первой ядерной бомбы к испытаниям.
Несколько раньше, в соответствии с решением июньского совещания в КБ-11 , были изготовлены и отправлены на полигон пять боевых и два тренировочных заряда из взрывчатых веществ. Решение об отправке пяти боевых комплектов зарядов взрывчатых веществ при одном плутониевом страховало от непредвиденных случайностей, могущих привести к порче зарядов при транспортировани
В июне-июле 1949 г. на полигон были направлены две группы работников КБ-11 со вспомогательным оборудованием и хозяйственным инвентарем. 24 июля сюда прибыла группа специалистов во главе с П.М.Зерновым, которая должна была принимать непосредственное участие в подготовке ядерного заряда к испытаниям.
21 августа на полигон прибыл эшелон с деталями плутониевого заряда и четырьмя нейтронными инициаторами. Тем же поездом прибыла и группа ведущих ученых КБ-11, среди которых были Ю.Б.Харитон, Я.Б.Зельдович, Н.Л. Духов, Г.Н.Флёров. 21 августа прибыли научный руководитель опыта И.В.Курчатов и член Специального комитета А.П.Завенягин.
К 26 августа на полигоне собрались все участники испытания и члены Правительственно
Следует отметить, что комиссия, в которую входили П.М.Зернов, П.Я.Мешик, В.А.Болятко, М.Г.Мещеряков, К.И.Щелкин, М.А.Садовский, А.Я.Свердлов, генерал-лейтенан
Круг задач, решаемых данной комиссией, был достаточно широким. К примеру, 27 июля, т.е. на следующий день после прибытия, комиссия рассмотрела на дневном заседании вопрос о формировании экспертных комиссий по проверке готовности зданий и сооружений полигона к эксплуатации. В частности, это относилось к площадке «Н» и опытному полю. На вечернем заседании был заслушан начальник строительства генерал-лейтенан
Заседание комиссии, состоявшееся 4 августа, было посвящено обсуждению плана тренировочных испытаний секторов и КБ-11. Данным планом предусматривалос
тренировочные испытания автоматического управления приборами физического сектора и изделия;
контрольные сборки изделия в целях отработки приемов монтажа, подключения аппаратуры и коммуникационных линий с подъемом изделия на башню;
две репетиции по физическому и биологическому, а также по инженерному и вооруженческому секторам;
отработку мероприятий по проведению соответствующих воздушных наблюдений и работе служб безопасности;
общую генеральную репетицию с участием всех секторов, а также охраны, службы безопасности, связи и других служб обеспечения.
Решением данного совещания Правительственно
С 27 июля по 5 августа комиссия под председательство
В акте комиссии от 5 августа было сделано заключение о полной готовности полигона к 10 августа и предложено руководству полигона и КБ-11 провести в течение 15 дней детальную отработку операций по сборке и подрыву изделия, а также проверку степени взаимодействия всех организаций и служб, участвующих в предстоящем опыте. После принятия данного решения более четко определилась дата проведения первого в СССР ядерного взрыва – один из последних дней августа 1949 г.
В соответствии с заключением Правительственно
Так, 10 и 11 августа было проведено по три репетиции по полной программе с включением автоматики изделия и аппаратуры поля.
13 августа в тренировочных работах вновь по полной программе была подключена автоматика изделия, но аппаратура поля не подключалась.
18 и 22 августа были проведены две репетиции – очередная и генеральная по полной программе – при включенной автоматике изделия, аппаратуры поля и регистрирующих осциллографов. В ходе этих учений, проводившихся под кодовым обозначением «Вперед», отрабатывался полный цикл подготовки РДС-1 к подрыву, включавший сборку изделия, за исключением установки плутониевого заряда, подъем его и автоматики подрыва на грузовую площадку башни, расположенную на 30 м отметке, контрольную проверку линии и автоматики подрыва, снаряжение изделия электродетонатор
Первый из этих опытов проводился с зарядом, доставленным на полигон из КБ-11 в собранном виде. При осуществлении генеральной репетиции, проведенной 22 августа, ядерный заряд, так же как и заряд, предназначенный для боевого подрыва, собирался на полигоне под руководством Н.Л. Духова.
Выбор зарядов для боевого изделия и генерального тренировочного опыта был проведен 19 августа из четырех комплектов, доставленных на полигон россыпью. Отбор проводили К.И.Щелкин, А.Я.Мальский и начальник ОТК завода № 2 КБ-11 А.Я.Титов. За основные критерии принимались размеры и плотность деталей из взрывчатки, результаты контрольных испытаний, проведенных в КБ-11, и расчетная разновременность по фокусирующим элементам.
В период между тренировочными работами, проведенными 18 и 22 августа, согласно решению комиссии, возглавляемой М.Г.Первухиным, были проведены профилактическая ревизия пульта управления полем и десятикратное его задействование по полному циклу.
Проведенные проверки подтвердили нормальную работу автоматики. В ходе операции «Вперед» изделия после работ с ними на башне спускались вниз, перевозились на специально подготовленную площадку, устанавливались там на подставку высотой 3,5 м и подрывались по штатной программе. После взрыва оставались алюминиевые керны, устанавливавшиес
Отстрелы макетов подтвердили хорошее качество сборки зарядов и монтажа спецоборудования изделия, выполненных в условиях полигона, а также безотказность системы автоматики и линии подрыва, готовность всех служб к полигонному испытанию первой ядерной бомбы.
Каждый этап подготовительных работ проводился в строгом соответствии с конструкторской и нормативно-техни
После проведения генерального тренировочного опыта (22 августа 1949 г.) система управления подрывом изделия и приборами опытного поля по указанию председателя Правительственно
23 августа на полигоне было проведено совещание. Еще раз рассматривался порядок работ по подготовке и проведению испытания заряда РДС-1. Совещание проводили И.В.Курчатов, А.П.Завенягин, П.М.Зернов, Ю.Б.Харитон К.И.Щелкин. С информацией о контрольных измерениях выступил Г.Н. Флёров. В заключение своего сообщения он сказал, что для окончательного выхода на испытания необходимы три дня и линия связи с башней. В.И. Алферов доложил регламент проведения полигонного опыта и результаты подготовки системы инициирования к испытанию. В итоге всестороннего обсуждения всех аспектов и деталей предстоящего эксперимента с первым ядерным зарядом на совещании было решено утвердить окончательный порядок работ, назначить К.И.Щелкина ответственным за работу системы инициирования, закончить нейтронные измерения 26 августа. Особое внимание было уделено обсуждению правил поведения участников испытания, которым предстояло впервые наблюдать ядерный взрыв. Научный руководитель полигона М.А.Садовский изложил содержание специальных инструкций по данному вопросу. Всем, кто готовился наблюдать взрыв, выдали защитные очки, значительно ослаблявшие силу света. А.И.Бурназян и Я.Б.Зельдович проверили стекла и подтвердили, что очки обеспечивают уменьшение силы света, достаточное для безопасного наблюдения за световым излучением взрыва.
26 августа 1949 г. на полигон прибыл Л.П.Берия. К этому дню под руководством Н.Л. Духова были собраны два (боевой и резервный) заряда из взрывчатых веществ. Все этапы этой работы завершались принятием актов соответствующих комиссий.
Ю.Б.Харитон, Н.Л.Духов, В.А.Давиденко и А.С.Александров сделали заключение по четырем нейтронным инициаторам, расположив их по очередности применения. Отбор был проведен на основании документации и проверки их на полигоне, осуществленной В.А.Давиденко, Ю.К.Пужляковым и А.Г.Михайленко.
Поздним вечером 26 августа руководство КБ-11 (Ю.Б.Харитон, П.М.Зернов, Н.Л.Духов) представило И.В.Курчатову и А.П.Завенягину акты о готовности всех узлов изделия к опыту. Рассмотрев акты, И.В.Курчатов в соответствии с личным распоряжением Л.П.Берии установил время проведения испытания – 29 августа 1949 г., 8 ч. 00 мин. местного времени.
Началась 48-часовая готовность к первому ядерному взрыву, в ходе которой, согласно принятому регламенту, начались работы по окончательному монтажу боевого изделия в сборочной мастерской вблизи центральной башни. Отсчет времени начался ровно за двое суток до назначенного времени испытания – в 8 ч. утра 27 августа.
Заряд из взрывчатых веществ был доставлен из сборочного здания площадки «Н» накануне. 27 августа было произведено снаряжение боекомплекта пробок взрывателей капсюлями-детона
28 августа подрывники провели последний осмотр башни, подготовили к подрыву автоматику и проверили в последний раз кабельную линию. Г.Н.Флёров и Д.П.Ширшов с двумя помощниками смонтировали на башне аппаратуру для дистанционного контроля нейтронного фона изделия.
В 16 ч. 28 августа к сборочной мастерской были доставлены плутониевый заряд и четыре нейтронных инициатора. В мастерской был проведен выбор одного из них по паспортным данным, была собрана измерительная схема, позволявшая определить активность нейтронного инициатора, приготовленного для опыта. По результатам работ был составлен протокол, который подписали Ю.Б.Харитон, Н.Л.Духов, В.А.Давиденко, Ю.К.Пужляков и А.Г.Михайленко. После этого детали плутониевого заряда были извлечены из контейнеров, тщательно осмотрены и проверены. По всем проверявшимся параметрам детали заряда соответствовали требованиям чертежей. Отобранный нейтронный инициатор был установлен в «шар Духова», который в свою очередь был смонтирован в сборку, входящую в центральную часть изделия. После измерения нейтронного потока собранный поршень был подготовлен к установке в центральную часть. Эти операции проводились под руководством Духова Н.А.Терлецким и Д.А.Фишманом. Протокол по результатам работ был написан от руки Ю.Б.Харитоном и подписан им, а также Н.Л.Духовым, Г.Н.Флёровым и В.А.Давиденко.
В ночь на 29 августа Н.Л. Духов с помощниками в присутствии И.В.Курчатова, и П.М.Зернова установил поршень в центральную часть. Окончательный монтаж ядерного заряда был закончен к 3 ч. ночи 29 августа.
К 4 часа утра после опечатывания системы автоматики и разъемов на линии подрыва к башне прибыли К.И.Щелкин и С.Н.Матвеев с боекомплектом электродетонатор
К моменту завершения заключительных операций резко ухудшилась погода. Низко над полем проносились рваные облака, затянувшие все небо. Начал накрапывать дождь. В связи с сильными порывами ветра и во избежание неприятностей при спуске на пассажирском лифте, надежно работавшем при скорости ветра до 6 м/с, все находившиеся на башне спустились вниз по лестнице. Замыкающими были Н.Л. Духов, А.П.Завенягин и К.И.Щелкин, опломбировавший вход на башню. После этого была снята охрана и проведена эвакуация людей с центра опытного поля. С последней машиной отсюда выехали Н.Л. Духов А.П.Завенягин, К.И.Щепкин и С.Н.Матвеев. На промежуточном пункте С.Н.Матвеев в присутствии А.П.Завенягина и К.И.Щелкина включил разъем, соединив тем самым аппаратуру на башне с системой контроля и управления, установленной на командном пункте.
Все работы на опытном поле, таким образом, были полностью завершены.
В 6 час. 18 мин. подрывники прибыли на командный пункт и доложили Л.П.Берии и И.В.Курчатову о полной готовности изделия к подрыву, а начальник полигона генерал С.Г.Колесников – о готовности полигона.
Продолжавшееся резкое ухудшение погодных условий серьезно обеспокоило руководителей испытания. В отчете о результатах испытания К.И.Щелкин позже напишет, что после принятия докладов о полной готовности к опыту Л.П.Берия, М.Г.Первухин и И.В.Курчатов вышли из командного пункта на открытое место в надежде увидеть прояснение. Однако погода не предвещала ничего хорошего. Видимость упала, дождь стал более частым, ветер усилился до 12- 15 м/с, не исключалась возможность грозовых явлений. Во избежание неожиданностей, связанных с непогодой, И.В.Курчатов с согласия Л.П.Берии принял решение о переносе времени взрыва с 8 ч. на 7 ч. утра 29 августа.
Коррективы, которые внесла природа в ход испытания, в целом никак не отразились на всей процедуре дальнейших работ. События разворачивались четко по регламенту. За 25 мин. до подрыва были сняты пломбы с операторской командного пункта и проведено подключение питания системы автоматики. За 12 мин. до опыта был включен автомат опытного поля, за 20 сек. – рубильник, соединявший цепь изделия с системой автоматики управления. С этого момента все операции по подрыву осуществлялись автоматически. По своей конструкции система подрыва предусматривала автоматическую подачу в нужный момент (ровно в 7 час. утра) импульса для подрыва ядерного заряда, за 6 сек. до этого – импульса для включения блока синхронного зажигания, за 1 сек. – импульса для открывания затворов оптической аппаратуры, предназначенной для фотографирования явлений взрыва. Приостановить начавшийся процесс можно было только с помощью рубильника. Причин для этого не было…
С включением автомата подрыва начался отсчет времени. Считал А.Я.Мальский. Ровно в 7 час. 00 мин. утра 29 августа 1949 г. вся местность пустынной казахской степи озарилась ослепительным светом… Примерно через 30 сек. к командному пункту подошла ударная волна. Она сопровождалась мощным грохотом, выбила стекла на командном пункте и оглушила некоторых из присутствовавших там. После прохождения ударной волны двери командного пункта были открыты, все находившиеся там вышли из помещения и стали наблюдать за явлениями, сопутствовавшими взрыву.
Громадный черный столб дыма и пыли поднялся из центральной части поля и вскоре ушел за облака. По земле протянулась огромная туча пыли. Сильный ветер гнал дымный и пыльный столб в северо-восточном направлении. В момент взрыва на месте башни появилось светящееся полушарие, размеры которого в 4-5 раз превышали размеры солнечного диска. Его яркость была в несколько раз больше солнечной. После первой вспышки наблюдатели сняли очки и увидели большую огненную полусферу золотистого цвета, которая превратилась в огромное бушующее пламя, а затем сменилась быстро поднимавшимся столбом дыма и пыли. Зарево и гул после взрыва РДС-1 отмечались не только в различных пунктах полигона, отстоявших от центра опытного поля на 30-70 км, но и по дороге в Семипалатинск на расстоянии 80 км от эпицентра взрыва. Через 20 мин. после взрыва к центру опытного поля были направлены два танка, оборудованные свинцовой защитой, для проведения радиационной разведки и осмотра местности.
На месте центральной башни зияла воронка диаметром 3м и глубиной около 1,5м, на дне которой находились остатки железобетонного фундамента башни. Почва оплавилась и образовалась сплошная корка шлака. Мощность радиоактивного излучения превышала 50000 мкР/с. Гражданские здания и сооружения, расположенные на расстоянии 50 м от центра поля, были полностью разрушены, железнодорожный мост сорван с опор и отброшен в сторону. Не менее серьезные повреждения были нанесены и всем постройкам, находившимся на более дальнем расстоянии от башни. Выявление состояния радиоактивности опытного поля позволило приступить к поэтапной эвакуации животных. Из 1538 подопытных животных в результате взрыва погибло 368. Остальные были в тот же день, 29 августа, перевезены в виварий и клинику для дальнейшего наблюдения и изучения характера действия радиации на живой организм.
Подвиг разведчиков-дози
В основном картина взрыва и его последствий формировалась не столько за счет наблюдений очевидцев, сколько фиксированием соответствующих явлений с помощью фото- и киноаппаратуры, а также различных измерительных приборов. Достаточно сказать, что на полигоне было установлено 1300 различных приборов для физических измерений и 9700 индикаторов различного типа для исследования параметров проникающих излучений. Эти индикаторы размещались на открытой поверхности, на небольшой глубине под землей, а также в фортификационных сооружениях и в образцах вооружения вместе с подопытными животными.
Мощность взрыва РДС-1, осуществленного 29 августа 1949 г., определялась тремя независимыми методиками. Ее фактическое значение хорошо согласовывалось с ожидавшимся расчетным значением.
Событие, происшедшее на Семипалатинском полигоне, известило мир о создании в СССР ядерного оружия, что положило конец американскому монополизму на владение новым для человечества оружием.
Харитон позже вспоминал: «Роль Николая Леонидовича в создании первых образцов оружия была чрезвычайно велика. Вместе со своими товарищами по работе он очень много сделал, чтобы под общим руководством Игоря Васильевича Курчатова приблизить день ликвидации американской монополии на ядерное оружие».
В стране тогда был один комплектующий завод № 3 КБ-11 по сборке серийных специзделий. Первые атомные авиационные бомбы «Тройка» и «Татьяна» изготавливались поштучно, как в индивидуальном производстве. Военно-промышлен
С 1954 г. Николай Леонидович стал директором, главным конструктором и научным руководителем филиала № 1 КБ-11 (в настоящее время ВНИИА им. Н.Л. Духова), которым руководил до 1964 г. Духов определил основные направления тематики института – создание ядерных боеприпасов для стратегических и тактических комплексов ядерного оружия, систем электрического и нейтронного инициирования ядерных зарядов, приборов автоматики ядерных боеприпасов, унифицированной контрольно-измер
За десять лет под его руководством разработаны три поколения блоков автоматики, первое поколение ядерных боеприпасов для семнадцати различных носителей – баллистической ракеты Р-7, торпеды Т-5, первых крылатых ракет для ВВС, ВМФ, ПВО, для этих ЯБП была разработана целая гамма электромеханичес
Необходимо было расширять работы по созданию ЯБП для этих носителей. Кроме того, в этот период блестяще подтвердилась идея Курчатова использовать внешний импульсный нейтронный источник для резкого повышения скорости развития цепной взрывной реакции в ядерном заряде. Именно для решения этих задач по инициативе Ю.Б. Харитона на базе московского завода № 25 МАП был создан филиал КБ-11.
Придавая огромное значение подготовке научных кадров высшей квалификации, Духов поставил перед министерством вопрос о создании в КБ аспирантуры и совета по присуждению ученых степеней кандидата технических наук. Первые три защиты состоялись уже в 1962 г.
Николай Леонидович по праву может считаться основателем конструкторской школы по ядерным боеприпасам. Он установил тесные деловые связи с большим количеством главных и генеральных конструкторов авиационного и ракетного оружия: А.И. Микояном, В.Н. Челомеем, С.П. Королевым и другими.
Под влиянием Николая Леонидовича формировались основные подразделения и коллективы разработчиков и производства, воспитывались руководители, продолжившие начатое им дело. Основы, заложенные Н.Л. Духовым в становление новых технологических направлений, организацию специализированн
Много лет спустя Д.А. Фишман, вспоминая о Н.Л. Духове, писал: «Известно, как трудно написать портрет настоящего инженера или ученого так, чтобы показать всю сложность и всю красоту его творческого труда. Тем более это трудно, если это главный конструктор – человек, призванный не только творить, но и руководить коллективом творцов. Талант, трудолюбие, идейность, твердость, наконец, титаническая работоспособност
И вот, когда в связи с этими понятиями в качестве атрибутов главного конструктора начинаешь вспоминать особые черты Николая Леонидовича, то непременно на память приходит: Н.Л. Духов был на редкость приятным человеком! Выдержанный, внимательный, внешне спокойный и вместе с тем горячий человек – неравнодушный! Представляя своим сотрудникам полный простор для инициативы, для творчества, он был вместе с тем требователен и по-своему строг. Наблюдая за ним, иногда диву даешься, как он, не навязывая свои варианты, свои решения, умел навести незаметно именно на свою мысль. Присущие ему мягкий юмор, широкая доброжелательнос
А вот что писал в феврале 1974 года маршал Советского Союза А.М. Василевский: «Я имел счастье знать этого прекрасной души человека, крупнейшего советского ученого в области механики, так много сделавшего для укрепления могущества наших славных Вооруженных Сил и обороноспособнос
Первые мои встречи с дорогим Николаем Леонидовичем произошли в годы Великой Отечественной войны, когда он принимал активнейшее и ответственнейшее участие, работая на Кировском заводе, в области создания тяжелых танков, так отлично зарекомендовавши
Более детальное, тесное, а я бы сказал и дружественное знакомство произошло у меня в послевоенные годы, когда он был уже привлечен как крупнейший ученый, отличный изобретатель и организатор к еще более ответственной работе по созданию нового, самого мощного современного оружия. Будучи в 50-х годах заместителем министра обороны, я волею партии не раз обязан был принимать участие в испытаниях этого грозного оружия. Во время этих испытаний мне уже посчастливилось не только встречаться с дорогим, незабываемым Николаем Леонидовичем, а месяцами жить вместе на полигоне и работать под руководством таких видных ученых, как зам.председателя Совета Министров СССР, отдавшего свою жизнь ради развития могущества наших славных Вооруженных Сил Вячеслава Александровича Малышева и советского ученого-атомщика с мировым именем — Игоря Васильевича Курчатова.
Я не преувеличу, если скажу, что вместе с Игорем Васильевичем Николай Леонидович, не говоря уже о таких государственных деятелях, как упомянутый выше В.А. Малышев и неизменный участник всех подобных испытаний, вложивший незаменимый труд в создание этого оружия, ученый из советских ученых — Борис Львович Ванников, — являлись душой всего славного, дружного коллектива ученых и конструкторов, участников испытаний.
Не знаю как сейчас, а тогда один из ответственных механизмов этого нового грозного оружия, сконструированны
Да, я не только уважал, но и любил дорогого Николая Леонидовича».
Вспоминают соратники Духова:
З. Мыслинская-Короб
— Николай Леонидович постоянно бывал либо у конструкторов, обсуждая какой-то узел, либо в цехе, на сборочном участке танка.
Обсуждения на межведомственных комиссиях по утверждению чертежно-техниче
А вот представители военной приемки вели себя слишком вольно, вызывающе. Мат сыпался сквозь стены и двери кабинета главного конструктора. В это время его секретарь садилась за печатную машинку и начинала «стучать», чтобы как-то заглушить «выражения» членов комиссии. Но к мнению Николая Леонидовича прислушивались все члены комиссии.
В отделе работала и его жена, Мария Александровна. Жили они вместе со своей дочкой Зоей в «пятнадцатом номере», или «пятнадчике», где проживала заводская элита (дом № 15 на проспекте Ленина).
А. Брагин, инженер-полковни
— Авторитет Николая Леонидовича среди ученых был очень велик. Если Духов отсутствовал, И.В. Курчатов спрашивал: «А где Николай Леонидович?» — «В цехе». — «Без него начинать не будем».
Николай Дорощук, прибывший на объект в 1948 году, принимал непосредственное участие в подготовке первого образца атомной бомбы к испытанию, был мастером на участке слесарей-сборщик
— Шла сборка своим чередом. Вдруг что-то не прилаживается. Хотя все согласно чертежу. Позвали Маслова Николая Георгиевича, конструктора. Он сообщил выше. А мы с ребятами остались. Нам сказали, что «там» думают. Мы же начали тут, на месте, по-своему решать, прикидывать, снова примерять. Возникла идея, дали знать о ней конструкторам. Через некоторое время появляются они у нас во главе с Духовым. Мы им показали, что, на наш взгляд, можно было бы изменить в деталях. Группа, опять с Духовым, села за расчеты, а мы с ребятами «скучковались» в противоположной стороне. И вдруг такая картина…
Николай Леонидович, маленький, толстенький, встает, закладывает руки за голову и… пускается в русскую плясовую вдоль стола! Притопывая, приговаривает (как было, так и воспроизвожу): «Ай да молодцы! Ай да паразиты! Ай да рабочие! Ай да сукины дети!» Так и обошел весь стол. Оказалось, что мои ребята предложение сделали ценное. Расчетами все подтвердилось. А я… Я так и вижу сейчас Духова перед собой, и голос его слышу. И похвала его с приплясом да приговорками на всю жизнь дорогой осталась…
В. Жучихин, лауреат трех Государственных премий:
— Для испытания на башне баллистический корпус не нужен, поэтому испытывали один заряд. Духов руководил сборкой этого заряда. Привозили его на полигон в разобранном виде, подетально. Собранный заряд доставляли в здание, где окончательная сборка заключалась в том, чтобы в его центр уложить плутониевый заряд вместе с нейтронным запалом. Потом надо все это собрать и закрыть.
Духов не прятался никуда и сам, как слесарь, выполнял все эти работы и по ходу контролировал качество. Видимо, разработка танков научила его проверять каждую гаечку, каждый винтик и каждый болтик.
Наша работа прошла успешно, и мощность взрыва первого ядерного заряда была больше процентов на 30—40, чем у американцев. Во-первых, как мы потом выяснили, большая мощность обеспечивалась тем, что размеры основного заряда были несколько больше, чем у американцев. А во-вторых, у нас качество сборки и качество деталей было намного лучше, чем у американцев. Потом, много лет спустя, американцы приезжали к нам, когда все рассекречивать начали, и удивлялись, почему у них такая плохая бомба сработала. Удивлялись тому, насколько хорошо, культурно, чисто и точно разработана, изготовлена и испытана эта бомба у нас.
А. Белоносов, лауреат Ленинской и Государственных премий:
— Стиль руководства Духова был очень демократичным. Однако при рассмотрении технических вопросов, конструкторской документации он был чрезвычайно въедливым, как говорили, «любил покопать». И это было не что иное, как проявление чрезвычайной ответственности за дело. Он прекрасно знал и меру возможной личной ответственности. У него непросто было подписать какой-то документ и даже обычное письмо. Все должно быть абсолютно ясно и точно, потому что за все придется отвечать, если допустишь промах. Он рассказал как-то случай из своей работы главным конструктором на танковом заводе в Челябинске.
Его конструкторы при изучении трофейного немецкого танка нашли оригинальное решение крепления гусениц. Было решено использовать его в нашем танке. Разработали, провели испытания — все хорошо. Внедрили. Но… Через некоторое время один из командующих фронтов направил докладную И.В. Сталину о случаях поставки на фронт бракованных танков, которые при резких разворотах теряют гусеницы. И добавил, что это явно вражеская деятельность. На этой докладной И.В. Сталин написал резолюцию: «Сволочей надо расстреливать!». И вскоре на завод прибыл из Москвы следователь по особо важным делам, после беседы с которым Духову стала ясна вся серьёзность его дальнейшего положения. Спасло же его и других конструкторов, подписавших разрешение на изменение конструкции крепления гусеницы, только то, что следователь с помощью Духова досконально разобрался в злополучной ситуации, и доложил Сталину объективную информацию.
Да, эпоха работы Духова была жестокой, за все отвечали сполна, и это вошло в его плоть и кровь.
Под руководством Николая Леонидовича было начато активное капитальное строительство: в начале 60-х годов в две очереди был введен в строй новый лабораторный корпус, реконструирован ряд старых корпусов. Научно-исследова
Обилие высоких званий и наград не привело Н.Л. Духова к «звездной болезни». Он был очень скромен в бытовых вопросах, относящихся к нему лично. «Когда на территории института был построен новый лабораторный корпус и Н.Л. Духов переехал в новый кабинет, – вспоминает А.И. Белоносов, – то первое же совещание с руководством института он начал с разъяснения, по существу, с оправдания, почему у него такой большой кабинет и что он нужен не для него, а для удобства всех присутствующих, а также и для авторитета фирмы при приеме многих представителей других организаций. Этот кабинет у директора института функционирует и теперь, и нет в нем никаких излишеств».
В воспоминаниях современников Николай Леонидович остался не только как талантливый конструктор и прекрасный руководитель. Окружающих поражала широта его интересов. Наряду с книгами по физико-математич
Н.А. Терлецкий писал: «Помню, как в 1949 году, летом, он привез из Москвы спиннинг с катушкой очень хитрой конструкции; в ближайшее же воскресенье собрал любителей рыбной ловли, повел их на луг и стал демонстрировать приемы забрасывания блесны. Надо сказать, что этим искусством он владел довольно прилично. В другой раз он привез маленькую электрическую бритву, при мне в одном из цехов стал демонстрировать эту новинку и в шутку сбрил усы у начальника цеха… Операция эта доставила обоим большое удовольствие.
Когда в 1952 году в нашей стране впервые начали выпускать долгоиграющие пластинки, Николай Леонидович тут же привез из Москвы несколько штук и с большим увлечением демонстрировал их. У него был отличный по тем временам рижский радиоприемник. Обладая большой музыкальной культурой, Духов очень любил слушать классическую симфоническую музыку. Он неплохо играл на пианино, которое стояло у него в коттедже. Уже переехав в Москву, Николай Леонидович увлекся кинолюбительство
Не за идеи и предложения, а за реализованные в металле, освоенные промышленностью конструкции он, дважды лауреат Государственной премии, был удостоен ее еще три раза – в 1951, 1953, 1954 гг., а впоследствии стал лауреатом Ленинской премии (1960 г.). На генеральском кителе Н.Л. Духова блестели три звезды Героя Социалистическог
Скончался Николай Леонидович Духов 1 мая 1964 года после непродолжительно
Дело Николая Леонидовича Духова продолжили его преемники. В настоящее время ВНИИ автоматики им. Н.Л. Духова является одним из наиболее динамично развивающихся предприятий Минатома. Производственные мощности предприятия постоянно растут, увеличиваются площади цехов и лабораторий, идет техническое перевооружение конструкторской, лабораторной, технологической, производственной
К столетию Николая Леонидовича и пятидесятилетию Всероссийского НИИ автоматики на территории ВНИИА был установлен бюст Духова работы известного скульптора В.Н. Левина. Делегация ВНИИА во главе с заместителем директора В. Михайловым приняла участие в торжествах, проводимых на родине Николая Леонидовича, в селе Веприк Гадячского района Полтавской области Украины.
На митинге, состоявшемся в родном селе Духова, В. Михайлов выступил с речью, в которой сказал об огромном вкладе Н.Л. Духова в создание ядерного щита нашей страны. Делегация ВНИИА возложила цветы к бюсту Н.Л. Духова и посетила музей села Веприк, в экспозиции которого значительная часть посвящена Николаю Леонидовичу Духову. В дар администрации Веприка были переданы книги и видеофильмы о Всероссийском НИИ автоматики и о Николае Леонидовиче Духове.
Делегация ВНИИА, представители Росатома, РФЯЦ ВНИИЭФ и РФЯЦ ВНИИТФ, а также родные Николая Леонидовича, в том числе его жена Мария Александровна и внучка Людмила, посетили могилу Н.Л. Духова на Новодевичьем кладбище. С яркими речами выступили почетный научный руководитель ВНИИА А. Бриш и начальник Управления разработки ядерных боеприпасов В. Дроздов. У бюста Н.Л. Духова состоялся митинг с участием сотрудников ВНИИА и гостей из Росатома, РФЯЦ ВНИИЭФ, РФЯЦ ВНИИТФ. В доме культуры ВНИИА состоялось торжественное собрание, на котором был показан фильм о жизненном и творческом пути Николая Леонидовича. С образным, запоминающимся рассказом о жизни и деятельности Духова перед собравшимися выступил А. Бриш.
Воспоминаниями о Н.Л. Духове поделились ветераны ВНИИА и гости института. Директор ВНИИА Ю. Бармаков тепло поздравил победителей конкурса Духова, проведенного накануне юбилея, и вручил им дипломы.
Во ВНИИА прошел Научно-техническ
В ознаменование 100-летия со дня рождения Н.Л. Духова издательством «Марка» была выпущена юбилейная марка, а на Московском монетном дворе по эскизу художника И. Копыткина изготовлена памятная медаль «100 лет со дня рождения Н.Л. Духова».
Память о первом руководителе, чье имя ныне с гордостью носит институт, жива и поныне. Жизнь и труд Николая Леонидовича Духова является ярким примером верного служения своей Родине, примером неустанного стремления найти наилучшее решение каждой задачи. Талант и бесконечный труд позволяли ему находить такие решения.
Источники:
1. Вишняков В. А. Конструкторы: повесть М.: ДОСААФ, 1990 .— 256 с.
2. Конструктор Н. Л. Духов и его Школа [сост. А. П. Моисеев, В. А. Путин]. – Челябинск: Юж.-Урал. кн. изд-во, 2004. – 445 с.