На 91-м году жизни отошла ко Господу монахиня Адриана (Малышева), молитвенница о возрождении Страстного монастыря

 В Москве в ночь на 4 февраля на 91-м году жизни скончалась монахиня Адриана (Малышева).

Наталия Владимировна Малышева прошла разведчицей всю Великую Отечественную войну, затем долгие годы отработала в области конструирования авиатехники. Принимала деятельное участие в восстановлении подворья Пюхтицкого монастыря. В 2000 году приняла постриг с именем Адриана.

Ее высоко ценили маршал К. Рокоссовский, авиаконструктор С.Королев, ее портрет писал художник А. Шилов.

Отпевание было совершено на подворье Пюхтицкого монастыря в храме свт. Николая в Звонарях 6 февраля.

«Я – современная монахиня», — поясняла матушка Адриана всем журналистам, «у меня на многое свой взгляд». А взгляд, память и ум ее сохранились ясными и незамутненными до самых последних дней жизни. Жизни долгой.

Царствие Небесное!

Публикуем интервью матушки Адрианы (Малышевой) “Российской газете” 24.12.2009 г. (http://www.rg.ru/2009/12/24/matushka.html)

Матушка Адриана: Я разрывалась между тягой к духовности и общественной работой.

А завтра была война

Сегодня ее зовут матушка Адриана, но она разрешает обращаться к ней и по мирскому имени: Наталия Владимировна.

Наташа Малышева родилась в 1921 году в Крыму, где ее отец, Владимир Петрович, служил земским врачом. Москвичкой стала по стечению обстоятельств. У папы был друг – врач Дмитрий Ильич Ульянов. Брат Ульянова-Ленина. В год, когда родилась Наташа, Дмитрий Ульянов переехал в Москву. Сначала работал в Наркомздраве, затем – в кремлевской поликлинике, заведовал медсанчастью при Институте красной профессуры.

Через несколько лет он пригласил в столицу и друга.

– Дмитрий Ильич маме говорил: “Нина Николаевна, на таких, как вы, мир держится”, – вспоминает Наталия Владимировна. – Милый, простой человек. Бывал у нас дома, видел все наши иконы – мама была религиозна. И никогда никаких разговоров ни о мировой революции, ни о брате.

В душе маленькой Наташи уживались и религиозность, и воинственность. В детстве часто ходила с мамой в храм – в Страстной девичий монастырь у Тверских ворот. В конце 1920-х он был превращен в музей Союза безбожников, а в 1937-м снесен. Сегодня на этом месте – кинотеатр “Россия”.

А еще она готовилась к военной стезе: стреляла, занималась плаванием и гимнастикой, бегала на лыжах. Увлекалась конным спортом, у нее был кумир: кавалерист-девица Надежда Дурова, первая в русской армии женщина-офицер.

– Очень хотела ей подражать, – вспоминает Наталия Владимировна. – На лошади научилась ездить и вообще готовила себя к одной профессии: защитницы Родины.

Окончила курсы медсестер, сдала нормы ГТО. Но, как и для всех подростков своего времени, заветной мечтой была все-таки не кавалерия, а небо. А в аэроклуб не приняли, на медкомиссии сказали, что есть проблемы с левым глазом. Объявили: летчицей тебе не быть, но зато можно парашютисткой.

И она прыгнула с парашютом. Но лишь один раз.

– Ужас! – улыбается Наталия Владимировна. – Не понравилось. И решила с друзьями пойти в бронетанковую академию.

В танкисты ее тоже не взяли: в танковых войсках – никаких дев чонок. Рассердилась. И пошла в авиационный. Ну если не летать на самолетах, то по крайней мере создавать их.

В тылу врага

Российская газета: Матушка, а вы помните первый день войны?

Матушка Адриана: Да как сейчас помню: воскресенье, из уличного рупора – он нам чуть ли не в окно кричал – война! Мама позеленела, а я… Странно это звучит, но я ведь, можно сказать, обрадовалась. Я так рассуждала: Гитлер Европу захватил и с немцами все равно воевать. Но мы же не можем напасть, СССР миролюбивая страна.

РГ: Страха совсем не было?

Матушка Адриана: Ну почему – был. Я очень боялась, что война быстро закончится и не успею повоевать. Был опыт: когда началась финская кампания, я попыталась уйти в армию, показывала в военкомате корочки медсестры. А мне говорят: обойдемся без тебя, учись пока.

С началом Великой Отечественной с друзьями бегала по военным академиям – хотели перевестись туда. Но только одному из нашей компании это удалось, да и то потому, что у него отец был командиром Красной армии. Меня не взяли из-за того, что девчонка. Я страшно оскорбилась: что же это такое, второй раз не берут на войну!

Ну, раз так, думаю, пойду добровольцем. А в военкомате опять отказали, сказали – учись. Правда, к октябрю, когда немец подошел близко к Москве, в райкоме комсомола на меня посмотрели как-то по-чудному, но дали направление в одну из дивизий народного ополчения.

РГ: А что значит: по-чудному?

Матушка Адриана: Да в городе было плохо, света не было, из окон учреждений летели документы, машины по Москве ехали в основном на восток. Да и у меня уже энтузиазма поубавилось. Но все-таки решила: не поеду в эвакуацию, буду защищать Москву. Понимаю: сейчас в подобное с трудом верится, но такое было время. И мы были именно такими.

РГ: А репрессии, страх?

Матушка Адриана: Знаете, я ведь до сих пор себя спрашиваю: ну как такое было возможно? Столько репрессированных, столько разрушенных церквей. И тем не менее моя дивизия ополчения – это 11 тысяч добровольцев, которые никак не подлежали призыву. За неделю сформировали! У нас были дети и репрессированных, и священников, которые тоже страдали. Я лично двоих знала, у кого отцов расстреляли. Но никто не таил злобы. И вот эти люди поднялись над своими обидами, все бросили и пошли защищать Москву, многих из которых она обижала.

И в тылу было несладко: заводы перемещали, 12-часовой рабочий день, без выходных! Я никогда не была поклонницей советской власти, в партию не вступала. И ведь могла уехать в эвакуацию с институтом в Алма-Ату: там солнышко, фрукты. Но как уехать, когда понимаешь: а здесь, по улицам Москвы, немцы будут ходить?!

Думаю, не закончу жизнь благополучно, если не объясню тот наш порыв. Народ сам поднялся, о себе не думали, и все знали, на что идем.

РГ: А как в разведке оказались?

Матушка Адриана: Просилась в медсестры, но взяли в дивизионную разведку. Нашей разведротой командовал человек-легенда Николай Михайлович Берендеев. Героя Советского Союза он получил еще на финской. Я им подходила. Все наши были вооружены старыми трехлинейками, с ними еще в Первую мировую воевали. А мне одной из немногих выдали самозарядную винтовку – СВТ. Знали, что я хорошо стреляю.

Еще немецкий хорошо знала. Когда на допросах пленных работала переводчицей, некоторые немцы даже принимали за свою.

РГ: Что – и без акцента?

Матушка Адриана: Был небольшой акцент – Верхняя Силезия. Это от отца, он хорошо знал язык. Бабушка по отцовской линии – петровская немка. А еще в школе учительница немецкого меня выделяла, отдельно со мной занималась.

РГ: О вас говорят: 18 раз в тылу врага, задания получала от Рокоссовского. На ваших глазах дрались 28 панфиловцев, а однажды одна вынесла раненого разведчика.

Матушка Адриана: Наши разведгруппы ходили к немцам в тыл на том участке фронта, где дрались панфиловцы. Они действительно совершили подвиг, но ошибкой было писать о 28 бойцах. Геройски сражалась все дивизия.

Тогда же, во время битвы за Москву, и произошел случай с раненым. Вечером двое наших ушли в разведку. Мы остались на подстраховке: если что – прикрыть огнем. Долго ждали. Вернулся лишь один, его ранило легко. Принес важные данные о том, что немцы там накапливают силы. И рассказал, что его напарника ранили в бедро, он не мог идти. Пока наши решали, что делать, я за вторым отправилась.

Нашла по следам. Разведчика звали Юра Смирнов, он так обрадовался, думал, за ним не вернутся. Рана тяжелая, жгутом перетянула, перевязала. Что делать? Идти-то он не может. Ну я свой ремень зацепила за его ремень, потащила. Он руками помогал мне ползти. И тут случилось чудо: пошел снег, я такого ни до, ни после не видела. Слава тебе, Господи! Сползли по склону к реке, как-то проскользнули мимо немцев. Мне его было по склону вверх не поднять, но тут наши подоспели, вытащили. Это было 19 декабря 1941 года.

Через 8 месяцев меня направили на трехмесячные курсы. Очень секретные. После них служила уже в армейской разведке. Нашей 16-й армией и командовал Рокоссовский. Он нас часто инструктировал перед заданиями.

Наши задачи изменились: работали с агентурой в немецком тылу, ходили за линию фронта связными. Ведь когда немцы осознали масштаб партизанской войны, они очень прижали партизан и подпольщиков, и те могли только ночью выйти на диверсию. А вот днем перемещаться под видом гражданских, собирать и передавать данные им было сложно. И это делали мы.

Однажды чуть не попала в плен. Немец поймал у телефонного провода, который прослушивала, обезоружил, приставил к затылку пистолет. Я готовилась к смерти, молилась: пусть лучше убьет, но только не плен. Толкнул в спину, еще и пистолет мой швырнул со словами: забери, а то свои расстреляют.

Да, 18 раз ходила за линию фронта. Войну закончила лейтенантом.

И снова в бой

Маршала Рокоссовского матушка Адриана называет своим лучшим учителем.

– Рокоссовский говорил: некоторые хотят командовать, и потому увлекаются грубостью, хотят, чтобы их боялись. А я хочу, чтобы меня любили, – вспоминает монахиня. – У него я училась выдержке, работе с подчиненными – у меня ведь и у самой появились подчиненные.

После Победы до 1949 года Малышева служила на территории Польши, в Верхней Силезии.

– А в 1949 году польский президент Берут обратился к Сталину с просьбой направить в Польшу главкома Северной группой войск маршала Рокоссовского. Польское руководство предложило ему пост министра обороны. А меня перебросили в Потсдам, – грустно вздыхает матушка.

Вскоре офицер войсковой разведки Малышева, к тому времени уже капитан, отправилась на Родину. Подумывала поступить в медицинский, но в итоге все-таки вернулась в МАИ. Ее зачислили сразу на третий курс.

Когда началась специализация, подала заявление на новое направление: ракетные двигатели. Ей отказали. Возмутилась: почему? Неофициально объяснили: специализация не женская, в группу набрали только мужчин. Как она добилась своего – хроники умалчивают. Сама матушка Адриана об этом тоже не рассказывает.

Но, как удалось узнать корреспонденту “РГ”, в заявлении на имя руководства МАИ студентка Малышева с подкупающей непосредственностью написала, что хочет создавать двигатели для ракет, потому что с детства увлекалась Циолковским. И добавила: “А если вы думаете, что это не женская профессия, то должна вам напомнить: во время войны я прекрасно справлялась со всеми мужскими обязанностями”.

Профессора, давясь от смеха, постановили: ну как же в ракетные двигателисты такую не принять …

Распределили в НИИ-88 в Подлипках, ныне это г. Королев.

– Там располагалось несколько КБ, – вспоминает Наталия Владимировна. – Руководили легендарные личности: Исаев, Севрук. А всю ракету целиком вел сам Королев.

Там создавали баллистические ракеты, включая Р-7. Осенью 1957 года Королев запускает на орбиту первый спутник. А 12 апреля 1961-го в космос летит Гагарин.

Инженер-конструктор Малышева участвовала в создании двигателей, которые она называет “ювелирными”: для маневрирования и торможения на орбите. В том числе и для гагаринского “Востока”.

– Проще говоря, наши двигатели – это все то, что останется у корабля после того, как отвалятся ступени, – улыбается матушка.

Судьба свела с людьми-легендами. Ее руководитель Алексей Михайлович Исаев не только создатель двигателей для космических кораблей, орбитальных станций и межпланетных космических аппаратов. В историю авиации он вошел как конструктор движка первого в СССР полноценного ракетного истребителя “БИ-1”.

Королев остался в ее памяти суровым, но в то же время заботливым руководителем.

– Безумно предан делу, очень много хорошего сделал для людей, – вспоминает матушка.

Видела Хрущева: во время стрельб зенитными ракетами на полигоне Капустин Яр он картинно взялся за голову. Ракеты эффективно настигали цели, Никита Сергеевич задумчиво изрек: ну и зачем нам эти самолеты?!

После этих слов для ВВС начались “черные времена”, последовали сокращения.

Кроме сопричастности к полету Гагарина разработки Наталии Малышевой еще не раз оказывали влияние на ход истории. Она участвовала в создании двигателей для ракеты зенитно-ракетного комплекса С-75 Петра Грушина.

“Семьдесят пятый” для ПВО – это что-то вроде автомата Калашникова для пехоты. 1 мая 1960 года над Свердловском ракетой С-75 сбили американский разведчик U-2, пилот Пауэрс попал в плен. А когда в 1962-м во время Карибского кризиса такой ракетой уничтожили очередной U-2 – едва не началась третья мировая.

Впрочем, это известные страницы мировой истории. Менее известно, что во Вьетнаме С-75 в 1967 году сбил американский истребитель, который пилотировал некто Джон Маккейн. Пилот катапультировался и попал в плен. Через 5 лет летчика выпустили из вьетнамской тюрьмы. В историю он вошел как основной кандидат от республиканцев на выборах президента США в 2008 году. Потерпел поражение от демократа Обамы. Именно та ракета изменила и характер, и судьбу Маккейна – то есть, по сути, “написала” предвыборную платформу стойкого “ястреба”. Некоторые считают, что из-за этого он и не стал президентом.

– За двигатель для ракеты С-75 меня наградили орденом, – скромно говорит матушка.

От Верховного Совета до монастыря

В 1993-м ее, уже пенсионерку, пригласили в райком партии: нужно баллотироваться в Верховный совет. Мол, у нас же блок партийных и беспартийных, а вы – блестящий образец современной женщины.

Конкурентов не было, так что прошла бы.

– Но Господь спас – я была бы в “расстрелянном” Верховном cовете, – заключает монахиня.

На самом деле Господь изменил ее судьбу еще до выборов. Как вспоминает матушка, она к тому времени уже вовсю ездила по монастырям, и по сути разрывалась между тягой к духовности и общественной работой. И со здоровьем начались проблемы: ноги, позвоночник.

– Я решила, что это божье наказание за то, что мечусь между храмом и светским, – говорит она. – И окончательно пришла в храм.

Сначала помогала обустраивать подворье Свято-Успенского Пюхтицкого женского монастыря в Москве. А затем осталась здесь служить простой монахиней, приняв постриг под именем Адриана.

Ее знал Патриарх Алексий II.

– Не представляю, от кого Святейший узнал обо мне, – признается монахиня. – Когда пришла сюда, ничего никому не рассказывала ни о войне, ни о ракетах. И приглашение от Патриарха на празднование Победы было неожиданностью.

Прием для духовных лиц – фронтовиков Патриарх устраивал в Даниловом монастыре. И неожиданно объявил: “Майор в отставке монахиня Адриана!”

– Я думаю – как же, откуда, – матушка до сих пор волнуется, вспоминая встречу. – А меня начинают подталкивать к Патриарху. Подошла. Он поздравил, вручил медаль, подарок. И после этого всегда поздравлял с праздниками, передавал подарки. Раза три в год к нам в обитель и сам приезжал. Когда подходила к нему на благословение, с улыбкой приветствовал: “А, матушка Адриана, как себя чувствуете?”

Кстати, о том, что она майор, монахиня узнала по телефону: позвонили из военкомата, сказали – присвоено звание. И лишь недавно вручили майорские погоны.

А недавно к числу ее званий и титулов добавился еще один: матушка стала лауреатом премии “За веру и верность”, учрежденной Фондом Андрея Первозванного. Икону апостола, диплом и знак, повторяющий символику петровского ордена Андрея Первозванного, вручали в Кремле. Зал аплодировал ей стоя.

Растроганная матушка поблагодарила по-монашески кротко:

– Божья милость.

С ней любили ходить в разведку

В разведроте Третьей Коммунистической дивизии Народного ополчения боец Наташа Малышева считалась талисманом.

И на то были основания: свой первый подвиг она совершила 19 декабря 1941 года, то есть сразу после прибытия на передовую. Без приказа, по собственной инициативе, она проползла за линию фронта и в буквальном смысле на себе вытащила раненного в ногу разведчика. О подвиге написали в многотиражке Западного фронта.