До сих пор историки ломают головы, почему Сталин приехал именно подо Ржев, в деревню Хорошево, где он провел ночь с 4-го на 5-е августа 1943 года, и где 5-го подписал указ о первом победном салюте. Надо признать, что это был довольно странный выезд Верховного. Совершен он был не на курско-белгородское направление, где происходили главные события, а на фронт, находившийся в глухой обороне в период оперативного затишья, но стоявший совсем близко к имению Н.М.Пржевальского – Слободе.
В июле 1889 года братья Пржевальского подали прошение на имя царя — объявить Слободу заповедным имением. Они писали: “Исполняя в настоящее время священное для нас завещание покойного брата, мы для осуществления выраженного им желания дерзаем прибегнуть к высочайшей милости Вашего императорского величества и просить соизволения Вашего на обращение оставшегося по его смерти недвижимого имения в заповедное… Имение это имеет для нас цену и значение не по материальной его стоимости, а по тем дорогим воспоминаниям, которые с ним связаны. … Да сохранится же навсегда в роде Пржевальских то место любимой им родины, где он занимался составлением ученых трудов, отдыхал после тяжелых утомительных путешествий и где он провел последнее время своей жизни перед отправлением в то роковое путешествие, в начале которого его постигла нежданно преждевременная смерть…” (ЦГИА. Ф. 1405. Ед.хр. 10965. Оп. 9).
Прошение было Александром III отклонено. В марте 1896 года оно было подано вторично, уже новому правителю России –Николаю Второму. Высочайшее соизволение последовало только в 1898 году. Именной Высочайший Указ № 956 был опубликован 26 июня в сборнике распоряжений правительства. В нем говорилось: “… во внимание к заслугам бывшего начальника ученых экспедиций в Среднюю Азию Генерального штаба генерал-майора Николая Михайловича Пржевальского и к выраженной им предсмертной воле относительно его недвижимого имения в Смоленской губернии всемилостивейше соизволяем на обращение его в заповедное…”
Имение отныне должно было передаваться по наследству старшему сыну в поколении Пржевальских, без продажи и без раздробления.. Сталин и был именно тем старшим сыном.
Во время Великой Октябрьской революции многие помещичьи имения в окрестностях Слободы были разорены. Дом же Н.М.Пржевальского население уберегло. В 1920 году, в разгар кулацко-эсеровских мятежей на северо-западе области, по заданию Наркомпроса П.К.Козлов вывез из дома библиотеку путешественника и другие наиболее ценные в научном отношении вещи. Все они были сданы на государственное хранение в Смоленске. А в доме Пржевальского помещалась сельская библиотека.
С начала 30-х годов вплоть до начала Великой Отечественной войны в доме Н.М.Пржевальского размещалась больница.
Но вот грянула Великая Отечественная Война. С 10 июля на Смоленщине началась битва Красной Армии с гитлеровскими оккупантами, которой суждено было длиться два месяца. Войдет она в историю как Смоленское сражение, предопределившее судьбу Москвы. В полуокружении оказались наши 19-я, 16-я и 20-я армии под Смоленском. Враг наседал на других направлениях. Контрудары наших войск, хотя и наносили врагу ощутимый урон, не достигали пока желаемых результатов.
По указанию Сталина было решено создать группировки в семь-восемь дивизий с кавалерией на флангах, и такими кулаками расстраивать боевые порядки гитлеровцев.
На правом фланге войск К. К. Рокоссовского, сражавшихся под Ярцевом, в полосе действий 29-й армии, по указанию командующего Западным направлением маршала С.К. Тимошенко, была сосредоточена кавалерийская группа, которая должна была совершить рейд в район Духовщина — Демидов и нарушить тыловые коммуникации смоленской группировки противника. В группу вошли конники 50-й и 53-й кавалерийских дивизий, сформированных на Кубани.
Командиром группы был назначен офицер для особых поручений штаба фронта полковник Л. М. Доватор, только что успешно выполнивший задание в районе Соловьевой переправы и награжденный за это орденом Красного Знамени. Численность группы 3500 человек. Пушки, пулеметные тачанки, повозки, походные кухни остались на месте дислокации соединений. Продовольствие и боеприпасы находились в переметных сумах, станковые пулеметы были смонтированы на вьюках.
14—15 июля 1941 года. Слобода. На подступах к райцентру определены огневые рубежи, вырыты окопы, установлено круглосуточное дежурство. Семьи районных работников эвакуируются в соседние деревни. Через село плетутся беженцы с запада, гонят стада скота. В райком прибыли секретарь Усвятского райкома партии Ермолаев, Велижского — Зуев, секретари Витебского и Суражского райкомов БССР. Увидев подготовку к отпору врага здесь, они уходят в направлении своих районов назад. Вечером 15 июля в Слободу прибыла отступающая часть Красной Армии, командир согласился ждать фашистов здесь, но ночью часть снялась и ушла в сторону города Белый.
16 июля. Слобода. На рассвете дежурные из Баклановского и Стабнянского сельсоветов сообщили по телефону в Слободу, что со стороны Велижа через Чепли на Бакланово и через Селезни на Стабну на машинах, танках и подводах движутся гитлеровцы.
В 5 часов утра в Слободе послышался грохот танков. Передовому заслону партизан была дана команда пропустить несколько танков и машин в Слободу, а потом открыть огонь. Впереди шли мотоциклисты, две легковые машины, за ними три танка и грузовые автомашины с солдатами. Партизаны засели в окопах и на втором этаже школы, где был и командный пункт, и слева от дороги, в сосновой рощице. По вступившей колонне врага в районе аптеки и школы партизаны открыли огонь. Один из мотоциклистов рухнул на дорогу. Потом упали еще трое. Из танков и машин раздались ответные залпы. Из остановившихся автомашин начали выскакивать солдаты и занимать боевые порядки. Танки, бороздя гусеницами землю, сошли с дороги. А самоходное орудие, подошедшее следом, тут же развернулось и прямой наводкой начало обстрел Слободы. От зажигательных снарядов вспыхнуло сразу два дома. К одному из танков подобрался П. М. Михайлов и швырнул в него бутылку с зажигательной смесью. На танке вспыхнуло грязновато-желтое пламя.
Фашисты прорвались к школе и заняли ее с боем, быстро установили на втором этаже пулеметы и открыли огонь вдоль улицы и по окрестным домам. Командир отряда Шульц приказал поджечь школу. На выполнение задания пошел Константин Егорович Житков, заведующий военным отделом райкома. Под ураганным огнем он подобрался к школе, облил бензином нижний этаж и дровяной сарай и поджег. Фашисты выскочили из школы, заняли новую позицию. В перестрелке Житков был убит. Здесь же у школы в схватке погибли С. И. Барабанов—участковый НКВД, С. А. Корнеев —работник Велижского НКВД, его жена Ольга.
К месту боя подходили все новые машины врага. Стала развертываться на околице их артиллерия. Фашисты начали прижимать партизан к озеру, окружая их. Отряд нес потери. Упал сраженный пулями учитель Н. Д. Юрков, автоматная очередь настигла П. М. Михайлова, погибли милиционеры П.С. Захаренков и Н. В. Аржаненков, работники райзо П. Т. Горбатенков и И. Г. Перепелкин. Всего в бою погибло 13 партизан, пятеро получили ранения. Отряд стал отступать.
В перестрелке, которая длилась около трех часов, было убито 18 солдат и 2 офицера противника, около сорока было ранено, уничтожено три грузовые автомашины, танк, легковая автомашина, два тягача, три мотоцикла, 12 верховых лошадей.
Потом фашисты жгли Слободу, выслали вперед разведку. Продвижение врага на этом направлении было задержано на 8 часов. Задержка эта была неприятным сюрпризом для немецкого генерала Гота, который двигался на реку Межа и через г. Белый должен был нанести удар по Ржеву. Часть вражеских сил пошла отсюда на Рибшево и Духовщину, чтобы перерезать магистраль Москва — Минск в районе Ярцева.
Позже станет известно, что бой в Слободе был первым выстрелом партизан Смоленщины, а слободские партизаны будут признаны «зачинателями партизанской борьбы против немецко-фашистских захватчиков в годы Великой Отечественной войны на священной смоленской земле». В августе 1941 года немецко-фашистские оккупанты сожгли дом дотла, вырубили сад и березовую рощу, посаженную путешественником.
Сюда, под Смоленск, в район Слободы, в годы оккупации назначили отдельную мотострелковую бригаду особого назначения — она состояла из динамовцев, спортсменов. Отряды «Сатурн», «Новатор», «Особые» вели диверсионно-подрывную работу, держали дороги под контролем, всячески мешали захватчикам хозяйничать на чужой земле.
Зима 1942 года стояла необычайно суровая. Из-за сильных морозов и обильных снегопадов передвижение немецких частей по дорогам в районе почти прекратилось. В Кутинских лесах партизанская разведка обнаружила 38 трупов замерзших немецких автоматчиков. Было установлено, что небольшой немецкий гарнизон покинул Слободу, остались одни полицейские при волостной управе. 29 января отряды Шульца и Донукалова напали на Слободу и обезоружили 16 полицейских и работников волостной управы. Часть их была сразу же расстреляна, в том числе и бывший коммунист Вишенцев. В тот же день из Демидова по направлению к Слободе направился карательный отряд.
В ходе битвы за Москву войска 3-й и 4-й Ударной армии, а всего 122,1 тысячи человек, Северо-Западного (командующий – генерал-лейтенант П.А.Курочкин с 22 января 1942 года – Калининского, командующий – генерал-полковник И.С.Конев) фронта провели в районе Слободы Торопецко-Холмскую наступательную операцию с целью разгрома Осташковской группировки противника и содействия Западному и Калининскому фронтам в проведении Ржевско-Вяземской операции.
В начале января 1942 года 3-я и 4-я Ударные армии занимали оборону на рубеже восточный берег озера Селигер – город Осташков – северный берег озеро Волго. Противник не ожидал на этом участке фронта активных действий советских войск и в полосе около 100 км имел только 3 пехотные дивизии и 1 кавалерийскую бригаду 16-й армии группы армий “Север”, командующий которой был генерал-фельдмаршал фон Лееб, а с 17 января – фон Кюхлер.
Советское командование решило воспользоваться слабостью сил противника и разработало план, согласно которому 3-я и 4-я армии должны были нанести удар на стыке группы армий “Север” и “Центр” (командующий – генерал-фельдмаршал фон Клюге), разгромить противника в районе западнее Осташкова, после чего, развивая успех в юго-западном направлении, обойти его ржевско-вяземскую группировку с северо-запада и во взаимодействии с войсками Калининского и Западного фронтов окружить и уничтожить ее. 3-й Ударной армии предстояло наступать в направлении на Холм, Великие Луки, а 4-й Ударной армии – в направлении Торопец, Велиж. С севера действия группировки обеспечивала 34-я армия, частью сил развивая наступление на Вотолино.
9 января войска 3-й и 4-й Ударных армий неожиданно для немцев перешли в наступление. К 12 января они прорвали тактическую зону обороны и продвинулись на 25-30 км.
16 января 4-я Ударная армия овладела Андриаполем, 21 января, при содействии партизанских отрядов, заняла Торопец, а ее передовые части перерезали железную дорогу Великие Луки – Ржев. Войска 3-й Ударной армии к 22 января окружили немецкий гарнизон в городе Холм и обошли демянскую группировку 16-й армии с юга.
Слобода тоже была освобождена в результате этой операции 145-й дивизией 4-й Ударной Армии 2 февраля 1942 года. Но линия фронта пролегла буквально по её западному краю. Вьюжной февральской ночью 1942 года в Слободу, в тыл врага, прибыли два корреспондента газеты Калининского фронта «Вперед на врага!». Несколько дней на крестьянских розвальнях и пешком добирались они,по заданию редакции в «партизанскую столицу». Это были Ираклий Андронников и Рудольф Бершадский.
Вековые сосны с поникшими от снега ветвями на берегу Сапшо и ряды печных труб среди сугробов на месте бывших домов — такой предстала перед ними Слобода. Лишь на окраине села виднелось несколько уцелевших домов. Здесь шумно. В одном разместился райком, в другом — штаб легендарного «Бати». Отсюда партизаны уходили на задания, сюда возвращались и рассказывали об удачных диверсиях. Здесь же формировались новые отряды. Несколько дней провели в Слободе корреспонденты. Знакомство с людьми несгибаемой воли не прошло бесследно. На редакторский стол легли семь больших очерков под общей рубрикой: «В тылу врага — в отрядах «Бати». Взволнованные страстные статьи военных корреспондентов о героических делах народных мстителей вдохновили бойцов Калининского фронта на новые подвиги. Это была первая большая публикация в печати о северо-западном партизанском крае Смоленщины. Несколько позднее в журнале «Красная новь» (ныне «Октябрь») появился очерк Ираклия Андронникова о смоленских партизанах соединения «Бати».
В начале марта в Слободу, в Северо-западный партизанский край прибыли зам. председателя Смоленского облисполкома тов. Васильев и секретарь Смоленского обкома партии В. И. Иванов. На освобожденной территории и в районах, контролируемых партизанами, восстанавливается Советская власть. Районные организации Слободского района размещены в Слободе и частично — в д. Рубаники.
К концу марта полностью были очищены от оккупантов Слободской и Понизовский районы, западная часть Пречистенского и Духовщинского, северные части Касплянского и Руднянского, часть сельсоветов Демидовского районов. Образовался северо-западный партизанский край. Его площадь составила 4,8 тысячи квадратных километров, на ней находилось несколько сот населенных пунктов.
25 и 26 марта через Слободу, преимущественно под покровом темноты, движутся наши войска. В Пречистенский район передислоцируется 234-я Ярославльская коммунистическая дивизия. 16 апреля Военный совет 4-й Ударной армии провел заседание, пригласив на него командиров партизанских отрядов, действовавших перед линией фронта армии. На заседание был вызван и Н. 3. Коляда (Батя). Перед командирами были поставлены задачи активизации отрядов, увеличения их численности, и главное, свою боевую работу согласовывать с выполнением тех задач, которые стояли перед 4-й Ударной армией. Практически это означало вести самую настоящую позиционную войну — оборонять каждый населенный пункт, драться за каждый рубеж. «Повышение активности партизанского соединения «Бати» и партизанских полков не могло остаться без внимания фашистского командования, подготовившего новое наступление на Москву. В конце июля и августе противник непрерывно проводил разведку партизанского края боем. Штаб Бати ежедневно получал тревожные сведения из партизанских бригад о повышении активности врага. В 20-х числах августа разведотделом штаба соединения «Бати», руководимого Брусовым, который действовал под кличкой «Степанов», было получено сообщение о готовящейся фашистским командованием против партизанского края карательной экспедиции, намеченной на 10 сентября 1942 года. Планы карательной экспедиции под кодовым названием «Желтый слон» состояли в том, чтобы после захвата Слободы выйти на оперативный простор и ударом на Торопец, Старую Торопу, Ильино окружить ослабленную предыдущими боями 4-ю Ударную армию, ликвидировать Велижский выступ.
Разведданные немедленно были переданы в центр, командованию Калининским фронтом, 4-й Ударной и 41-й армий, Смоленскому обкому партии, райкомам партии партизанского края, бригадам соединения «Бати» и партизанским полкам. Штабом соединения «Бати» были разработаны оперативные мероприятия, планы эвакуации местного населения, прежде всего женщин и детей. Выездной редакцией «Комсомольской правды» (редактор К. Е. Непомнящий) были выпущены специальная листовка и газета, предупреждающие о замыслах врага».
Имея конкретные данные о планируемой карательной экспедиции «Желтый слон», штаб партизанского соединения «Бати», естественно, не располагал сведениями о стратегических замыслах немецкого командования на центральном направлении. Они стали известны только после окончания войны. Суть их вкратце такова. Положение на фронтах летом 1942 года было чрезвычайно тяжелым. Оправившись после зимнего удара под Москвой, немцы прорвали фронт на юго-западном направлении и устремились на Кавказ и к Сталинграду. Враг был уверен в том, что «русские на грани истощения своих сил. К отважным действиям широкого стратегического характера, которые могли бы быть опасными для нас, они не способны». Так оценивал обстановку Гитлер. После захвата Сталинграда и Кавказа немцы предполагали провести завершающие войну операции на центральном направлении. Для этого немецкое командование и держало здесь летом сорок второго года 70 дивизий, то есть третью часть сил, сражавшихся на советско-германском фронте.
Стратегический замысел немецкого командования сводился к тому, что после взятия Сталинграда и Кавказа высвободившиеся силы группы армий «Юг» должны поддержать группу армий «Центр» с правого фланга, а группа армий «Север» — с левого, и таким образом группировка советских войск на западном направлении была бы взята в клещи.
Но гитлеровский план не удался. Сталинграда и Кавказа они не взяли. Более ого, были окружены, разбиты и отброшены. Группа армий «Север» не смогла сломить героического сопротивления Ленинграда.
А группа армий «Центр» продолжала топтаться на месте перед хорошо организованной и стабильной обороной Красной Армии.
Все это стало известно позже, а тогда, летом и осенью сорок второго года, немецкое командование намеревалось провести крупные наступательные операции и достигнуть значительных успехов в полосе действий Калининского фронта.
Путем встречного удара со стороны Ржева и Демянского плацдарма в общем направлении на Осташков намечалось нанести поражение основным силам Калининского фронта, выровнять его, устранить тем самым угрозы армиям «Центр» с северо-запада. И вначале у немцев кое-что получилось: ценою огромных жертв удалось вытеснить советские войска с плацдарма юго-западнее г. Белого.
Но столкнувшись с хорошо организованной обороной и видя, что на помощь групп армий «Север» и «Юг» надежды нет, гитлеровцы отказались от операции такого масштаба. Было решено ликвидировать 4-ю Ударную армию, глубоко вклинившуюся в оборону немцев. Удар предполагалось нанести у Слободы в направлении на Ильино, Старую Торопу, Торопец. Одновременно планировалось нанести удар на Торопец с севера, со стороны Холма. Вот при такой обстановке в ночь с 24 на 25 сентября прибыл в штаб 145-й дивизии бригадный комиссар Ф. Н. Муромцев просить помощи партизанскому соединению «Бати» в удержании Слободы. Еще 22 сентября у убитого командира батальона СС был найден приказ гитлеровского командования, в котором указывалось, что целью карательной экспедиции является: ликвидировать партизанский край, уничтожив смоленских партизан; ударом через Слободу — Старую Торопу выйти к г. Торопец, одновременно ударом с севера выйти также к г. Торопец с последующей задачей полностью окружить и уничтожить 4-ю Ударную армию. Этот приказ являлся документальным подтверждением сведений партизанской разведки, добытых ранее.
Видя реальную угрозу прорыва нашей обороны на стыке 4-й Ударной и 41-й армий, Ставка приняла решение прикрыть «Слободские ворота» силами 43-й армии, которая в это время еще сражалась в районе города Юхнова. До подхода частей этой армии потребуются дни и дни.
Комдив 145-й дивизии генерал Волков выделил партизанам в Слободу максимальное количество патронов, ручных гранат, мин и снарядов для ограниченного количества минометов и орудий, имеющихся там, еще раз предложил направить в траншеи возможно больше партизан.
Штаб соединения «Бати», учитывая опыт борьбы и боеспособность отрядов к этому времени, решил выставить на защиту Слободы испытанные в предыдущих боях отряды Бадина и Лаврентьева. «Предложение было принято,— пишет начальник штаба Л. В. Громов,— общее командование было поручено М. И. Бадину. Поставленная перед Бадиным задача была предельно ясная: стоять насмерть. Слободу не сдать до подхода 43-й армии».
Штаб соединения «Бати» дополнительно выделил созданной группе партизан 34 пулемета, 65 автоматов, 8 минометов и одну пушку. Это было все, что можно было передать после длительных и непрерывных боев с карателями.
В этот критический момент в штаб прибыл секретарь Смоленского обкома партии Иванов с Героем Советского Союза Осиновым. Они привезли еще 190 автоматов ППШ с патронами, другие боеприпасы. «По получении приказа,— вспоминает Михаил Ильич Бадин,— быстро подняли отряды и направились в Слободу. На окраине Слободы были уже подготовлены траншеи и ходы сообщения полного профиля, в которых находилось в то время около 25—30 солдат из 4-й Ударной армии. Отряды заняли оборону. Партизаны расположились в траншеях, выделили резерв, была проведена соответствующая разъяснительная работа с личным составом. Штаб находился в церкви. Сюда прибыл представитель штаба 4-й Ударной армии, который на местности подробно поставил задачи и сообщил, что партизан будут поддерживать один артдивизион, одна батарея полковых и две батареи батальонных минометов. На КП в церковь провели телефонную связь из штаба дивизии. В эту ночь спать, конечно, не пришлось. Я и весь мой штаб ушли к партизанам в траншеи, где проверяли боевую готовность и вели разъяснительную работу среди партизан.
На рассвете 26 сентября началась артиллерийская подготовка по занятой партизанами оборонительной позиции, которая продолжалась около 45 минут. Затем 8 самолетов противника бомбили наши траншеи. После этого пьяная пехота с криком бросилась в атаку. В этот день партизаны отбили три яростные атаки противника».
Татьяна Афанасьевна Логунова, комсорг соединения «Бати», видела третью атаку первого дня обороны. В своей книге «О днях партизанских» она пишет об этой атаке: «Около 400 фашистов без артподготовки оголтело выкатились из-за бугров, покрытых кустарником, и, бешено стреляя из автоматов, устремились вперед, уверенные в легкой победе. Наши окопы молчали. Партизаны и солдаты внимательно следили за фашистами. Кое-где они нарывались на наши мины, но взрывы как бы подстегивали их и гнали вперед, к нашим окопам. Открыли огонь наши минометы. Мины десятками рвались во вражеских цепях, они редели, но многие фашисты продолжали бежать вперед… Открыла огонь вражеская артиллерия и тяжелые минометы. Когда фашисты были метрах в трехстах на открытом месте, на них обрушился ливень огня партизан. Все смешалось. Немцы заметались, залегли, их атака захлебнулась. Оставив на поле боя свыше 150 трупов, они откатились на высоты 207,1 и 205».
В церкви на командном пункте М. И. Бадина за боем наблюдал Н.3. Коляда — Батя, Ф.Н. Муромцев. Сюда прибыли начальники оперативных отделов 4-й Ударной, 41-й и 43-й армий. Представитель опергруппы 4-й Ударной армии, подводя итоги первого дня обороны Слободы, отметил: «Никогда не поверил бы, что сегодня в окопах сидели партизаны: они дрались как настоящие гвардейцы».
26 сентября вечером на автомашине из Слободы в штаб 4-й Ударной армии уезжал Батя. Несмотря на срочный вызов Центрального штаба партизанского движения, поступивший 24 сентября, командир соединения на три дня отложил отъезд. Уж очень не ко времени был вызов. Сложная боевая обстановка требовала незамедлительных действий. Прикидывались варианты возможных решений. Отправить в тыл врага еще одну-две бригады, кроме 5-й, невозможно, ибо они завязаны в боях с карателями. Вновь создать спецотряды нет возможности — весь наличный состав направлен на передовую. Крепко подвели соседи. Гришин ушел. Еще более возмутительно ведет себя полк Садчикова. Попытки договориться с ним о совместных действиях ни к чему не привели. Иногда он выставлял один-два взвода в какой-нибудь пункт, но, завидя немцев, они разбегались, открывая фронт врагу. «С 11.09.42 по 4.10.42,— сообщит позднее командованию Калининским фронтом Ф. Н. Муромцев,— полк Садчикова буквально ничего не делает. Это настоящая организация дезертиров, укрывающаяся флагом партизан. Мародерство у них приняло широкие размеры». (АМО, оп. 2001, д. 59, л. 162).
25 сентября штабом соединения получено по рации боевое распоряжение: «Ни шагу назад, ни в коем случае не выходить в наш тыл, возвращаться в тыл противника».
И только бой за Слободу 26 сентября показал, что, кажется, удастся, закрепиться на этом важном опорном пункте и предотвратить удар противника во фланг 4-й Ударной армии. Еще бы несколько дней надо побыть здесь, но ослушаться приказа Центрального штаба нельзя. С такими мыслями покидал Слободу Н. Коляда. 27 сентября он был уже в штабе 4-й Ударной, а потом— и в Москве.
«Приехал Никифор Захарович домой,— вспоминает его жена,— бодрый. Еще более окладистой стала его борода. Сопровождали его два бравых адъютанта с автоматами. Назавтра утром направился в Центральный штаб к Ворошилову (который в ту пору возглавлял командование партизанскими силами страны). Возвратился часа через четыре. Рассказывал, что Климент Ефремович внимательно выслушивал его, кое-что записывал, советовался по вопросам партизанской тактики. Только в конце беседы, сказал Батя, он подошел ко мне, похлопал по плечу и заметил: «Что-то, Батя, на тебя стали много писать, но надеюсь, все это обойдется».
Не обошлось! В ту же ночь московская квартира Бати была блокирована, Батя арестован работниками госбезопасности по приказу Берии, семья выброшена на улицу.
Некоторое время спустя «тройка», рассмотрев «дело Бати», признала его врагом народа и приговорила к 20 годам тюремного заключения.
До конца 1954 года Батя сидел в тюрьме, потом он был полностью реабилитирован, выпущен на волю. Ему были возвращены награды. Орден Ленина, который он получил в начале сентября 1942 года (!), помещен в экспозиции музея революции в Москве. К сожалению, пожил Батя после освобождения недолго. 1 марта 1955 года, по рассказу сына, Александра Никифоровича, с которым он жил возвратясь из тюрьмы, поздним вечером на квартире раздался телефонный звонок. Он поднял трубку, поговорил с кем-то, сказал сыну, что ему надо ненадолго уйти, обещая быстро возвратиться. Прошла ночь — нет, и только к вечеру следующего дня милиция сообщила, что он найден мертвым на одной из улиц Москвы, примерно километрах в двадцати от квартиры. «Без признаков насильственной смерти»,— гласил милицейский протокол осмотра трупа.
Вот так сложилась судьба командира партизанского соединения, имя которого теперь, спустя десятилетия, мы называем как самого выдающегося партизанского вожака Смоленщины в годы Великой Отечественной войны.
До сих пор тайной КГБ остается «дело Бати». Неизвестны конкретные пункты обвинения, на основе которых был вынесен приговор. Но несомненно одно, что все это делалось не без ведома Смоленского обкома партии, указания которого не всегда выполнялись Батей. Да и выполнять их иногда было невозможно из-за прямой подчиненности соединения командованию 4-й Ударной армии и Калининского фронта в целом.
3 октября атаки фашистов на Слободу ожесточились. Немцы стали обстреливать позиции обороняющихся из тяжелых орудий и минометов, пулеметы и новые автоматы партизан при взрывах мин и снарядов забило песком, и на некоторое время оружие отказало. Ладно еще немцы опоздали с атакой после артподготовки, что позволило партизанам привести огневые средства в порядок.
4 и 5 октября бои за Слободу не затихали. Рейдирующая группа партизан между деревнями Климяты и Желюхово уничтожила расчеты двух 75-мм пушек и противотанковыми гранатами подорвала одну из них. Другая группа партизан выследила на опушке леса немецкую кухню и из засады открыла огонь из пулемета и трех автоматов, когда около нее столпилось 70—80 фашистов. У кухни осталось лежать более десятка немцев. Партизаны отошли без потерь. Вместе с партизанами дрались за Слободу в эти дни подразделения 599-го стрелкового полка 145-й стрелковой дивизии. Ветеран этого полка Константин Николаевич Немцев вспоминает об этих боях:
«Нашему полку была поставлена задача отстоять Слободу. Тяжелые бои днем и ночью длились несколько дней. В этих боях большое мужество и героизм проявили капитан Мурашкин, старший лейтенант Рыбаконов, политрук Забурдаев, лейтенант Твердовский, старший лейтенант Климов, старший сержант Шестаков, старший сержант Хапров и десятки других».
Далее К. Н. Немцев пишет: «И сейчас, по-видимому, многие молодые люди, родившиеся после войны, бывают у церкви, которая стоит на берегу озера Сапшо, испещренная выбоинами от пуль и снарядов. Эта церковь сыграла большую роль в обороне Слободы. В ней стояли два пулемета «Максим», которыми командовали старшие сержанты Шестаков и Хапров.
В это время я тоже, как командир роты, находился в церкви. Что ни делали немцы, чтобы захватить ее! Прямой наводкой пытались разрушить церковь снарядами, бомбили с самолетов, а она выстояла и выстояли в ней наши бойцы».
6 октября бои под Слободой стали затихать, атак стало меньше, только артиллерия противника вела редкий огонь по Слободе. Враг выдохся.
Дорого обошлась противнику карательная экспедиция. Только за первые 20 дней боев враг потерял убитыми и ранеными более 2000 человек, три танка, 30 автомашин, 100 лошадей, 3 многоствольных миномета, другую технику, снаряжение и боеприпасы. «Ход боев с карательной экспедицией,— делает вывод начальник штаба соединения «Бати» Л. В. Громов,— показал высокий морально-политический дух партизанского соединения, их военно-тактическую зрелость, беспредельную преданность Советской Родине».
В одном из своих писем в Смоленский обком партии комиссар соединения Ф. Н. Муромцев писал: «В течение месяца в многочисленных боях с карателями ни в одном отряде не было случая паники, проявления трусости, бегства от противника, даже полное окружение (отряд Николаева) не сломило боевой дух партизан. Они рассчитывали на свою стойкость и мужество, на умелое руководство командиров и победили».
В ночь с 6 на 7 октября 1942 года свежие армейские подразделения сменили партизан и обескровленную 145-ю стрелковую дивизию на слободских рубежах. Началась стабилизация оборонительной полосы по линии: Велиж — озеро Чепли — деревня Шугайлово— озеро Баклановское — село Покровское — озеро Сапшо — деревня Климяты — Куров Бор — Рибшево. Линия фронта проходила в это время через южную окраину Слободы. К ней пока подошли авангардные части 43-й армии. Основные силы ее шли вслед. Армией с первого дня формирования командовал генерал-лейтенант Константин Дмитриевич Голубев.
После подхода регулярных войск первая, вторая и третья партизанские бригады соединения «Бати» были отведены в тыл 43-й армии. Приказом Главнокомандующего партизанскими силами Маршала Советского Союза К.Е. Ворошилова от 7 октября партизанское соединение «Бати» подлежит расформированию. 8 октября Ф. Н. Муромцев был вызван Военным советом 4-й Ударной армии. После приема его генерал-лейтенантом В. В. Курасовым были решены вопросы дальнейшего материально-технического обеспечения партизан и ему вручен приказ командующего Калининским фронтом генерала Пуркаева и представителя Центрального штаба партизанского движения С.С. Бельченко, в котором конкретизировались указания К.Е. Ворошилова.
Бригады и отдельные отряды партизанского соединения превращались в самостоятельные боевые единицы с непосредственным подчинением представителю Центрального штаба партизанского движения при Военном совете Калининского фронта.
…После нашего неудачного наступления в марте 1943 года передний край обороны по берегам Сапшо и в его окрестностях занимала сильно поредевшая 179-я стрелковая дивизия. Часть Слободы оказалась занятой противником, фронт проходил через посёлок недалеко от церкви, где был оборудован сильный опорный пункт.
Отдельно стоит сказать о Ржеве — маленьком провинциальном городке, каких на Руси сотни. Но мало найдется даже среди больших губернских центров равных ему по значению в ратной летописи отечества. Не раз во время нашествий прикрывал он собой центр России. Особенно ему досталось в Великой Отечественной войне. У стен Ржева разыгралась самая кровавая битва второй мировой. Потери с обеих сторон были чудовищными. Маршал Советского Союза В. Куликов (воевавший под Ржевом) на научно-практической конференции «Ржев: два взгляда на битву», состоявшейся в центральном музее Вооруженных Сил 1 марта 2000 года, со ссылкой на институт военной истории минобороны назвал число 2,5 миллиона человек. Да и кто точно узнает? Секретные архивы, одно время частично открытые для военных историков, сейчас даже для них закрываются. Так что правду о Ржевской битве мы вряд ли узнаем.
Вот только два малоизвестных эпизода боев под Ржевом, рассказанных ветеранами. Долина реки Холынки, ее левый берег. Во время зимнего наступления 1942 года, когда Красная армия вела бои на окраинах города, в районе улицы Нагорной, и из-за холодной зимы зарыться в землю было невозможно. Из тысяч тел погибших бойцов, облитых водой, были сделаны брустверы. За ними солдаты вели огонь по неприятелю, пытаясь в который раз ворваться в город. Так мертвые помогали живым.
Все усилия страны и свое основное внимание советское командование направило на подготовку контрнаступления под Сталинградом – главной операции кампании (операции «Уран»). Они заключались в сосредоточении стратегических резервов и материально-технических ресурсов в районе предстоящих боевых действий, создании ударных группировок фронтов и армий, организации взаимодействия и проведении других мероприятий. А поскольку предстояло наступать на противника, обладавшего общим превосходством в силах, то одной из самых важных и приоритетных задач стало сокрытие намерений нашего командования от немцев. Было важно, чтобы они не смогли определить не только направление и мощь готовившихся ударов, но и время перехода в контрнаступление.
Кроме того, учитывалось, что, как только противник попадет под Сталинградом в тяжелое положение, он попытается сразу же перебросить на помощь своей южной группировке часть войск с других направлений. Чтобы не допустить этого, Ставка ВГК предусмотрела проведение специальной, или, как ее назвал маршал А.М. Василевский, отвлекающей, операции (получившей кодовое название «Марс»). Замысел операции состоял в том, чтобы одновременно с контрнаступлением под Сталинградом силами войск Северо-Западного, Калининского и Западного фронтов провести наступление в районах Демянска, Великих Лук и ржевско-вяземского выступа, сковать там противника и привлечь на эти направления дополнительные его резервы.
Маскировочные и дезинформационные мероприятия, блестяще организованные при подготовке обеих операций («Марс» и «Уран»), убедили германское командование в том, что «главный удар Красная Армия нанесет против группы армий «Центр». Основываясь на таком выводе, оно в октябре-ноябре 1942 года перебросило дополнительно на западное (московское) направление не только 21-ю дивизию, но и всю 11-ю полевую армию во главе с фельдмаршалом Э. Манштейном. Эта армия готовилась к штурму Ленинграда, но, чтобы обезопасить группу армий «Центр», по приказу фюрера 30 октября была развернута против правого крыла Калининского фронта в полосе от Великих Лук до г. Холм.
Создание немцами мощной группировки в центре и наличие общего превосходства в силах на юге не давали Гитлеру поводов для беспокойства за стабильность Восточного фронта. Фюрер решил использовать благоприятную, по его мнению, обстановку в личных целях: 7 ноября он вместе с руководящими генералами вермахта Кейтелем и Йодлем покинул свою главную квартиру под Винницей и отправился на отдых в Альпы.
Советское же командование за счет ослабления второстепенных направлений осуществило решительное массирование сил и средств на направлениях главных ударов, создало на участках прорыва фронтов сталинградского направления превосходство над противником: в людях – до 2,5 раза, в артиллерии и танках – в 4-5 и более раз. Утром 19 ноября внезапный и мощный удар артиллерии открыл контрнаступление советских войск под Сталинградом. В ходе его соединения Юго-Западного, Донского и Сталинградского фронтов в короткий срок прорвали вражескую оборону и, стремительно развивая успех, 23 ноября замкнули кольцо окружения вокруг 22 дивизий вермахта.
Контрнаступление под Сталинградом оказалось для Гитлера неожиданным. Только к исходу второго дня он осознал всю серьезность надвигающихся событий. И отдал приказ срочно перебросить с московского направления в район Миллерово 11-ю армию и на ее базе создать новую группу армий «Дон» с целью объединения всех войск в угрожаемой зоне. Однако отправить на юг удалось лишь штаб 11-й армии во главе с Манштейном, без войск. Дело в том, что 24 ноября по плану «Марс» в наступление перешла 3-я ударная армия на великолукском направлении, на другой день 41, 22, 39-я армии Калининского, 31 и 20-я армии Западного фронтов развернули наступление на сычевском и оленинском направлениях, а 28 ноября войска Северо-Западного фронта нанесли удар по демянской группировке противника.
В операции «Марс» советские войска, хотя и не имели заметных успехов, крепко сковали врага. В результате немецкое командование в период с 16 ноября по 18 декабря было вынуждено направить на московское направление из резерва ОКХ и стран Западной Европы еще 5 дивизий и 2 бригады. Кроме того, за счет перегруппировки войск и резерва группы армий «Центр» на направление ударов советских армий в ржевско-сычевском выступе и в район Великих Лук было переброшено еще 10 дивизий. Все эти соединения были скованы здесь боем. И лишь во второй половине декабря немцам удалось направить с центрального участка фронта в группу «Гот» и в 8-ю итальянскую армию дополнительно еще по одной дивизии. Но этого оказалось слишком мало для того, чтобы деблокировать окруженную под Сталинградом армию Паулюса и предотвратить разгром итальянских войск на Среднем Дону.
Следовательно, цель операции «Марс», проведенной в интересах войск, решавших главную стратегическую задачу кампании – сковать одну из самых сильных группировок противника, была достигнута полностью.
С декабря 1942 по февраль 1943 года 30-я армия (командующий — генерал-лейтенант В. Я. Колпакчи, член Военного совета — генерал-майор Я. А. Доронин, начальник штаба — генерал-майор Л. Б. Соседов) прочно удерживала оборону на занимаемых рубежах, вела бои местного значения и производила перегруппировку войск с целью подготовки их к активным боевым действиям по освобождению города Ржева.
В конце февраля 1943 года в армии была создана ударная группировка в составе 220-й, 369-й и 359-й стрелковых дивизий, 196-й танковой бригады, 2-го гвардейского мотоциклетного полка и некоторых других частей. Перед ней ставилась задача прорвать оборону противника на рубеже восточнее Ножкина — юго-западнее Мончалова, нанести главный удар в направлении Нечаево — станция Мончалово и выйти в район Окороково, Перхурово, Толстиково. 2 марта 1943 года в 14 часов 30-я армия силами ударной группировки на правом фланге и штурмовыми группами на левом фланге во взаимодействии с частями 31-й и 39-й армий перешла в наступление. Преодолевая упорное сопротивление гитлеровцев, части 359-й стрелковой дивизии к 19 часам стремительной атакой овладели сильно укрепленным опорным пунктом немцев Кокошкино. Наступление других частей ударной группировки также развивалось успешно и не прекращалось ни днем ни ночью. К исходу дня 2 марта штурмовые группы 215-й стрелковой дивизии заняли Лепетиху и траншеи восточнее Абрамова, а группы 274-й стрелковой дивизии, переправившись через Волгу, подошли к деревням Пестриково и Быхова Слобода.
На следующий день наши части вышли на рубеж Окороково — станция Мончалово — Толстиково и перерезали пути отхода противника в направлении Оленино, чем способствовали успеху 215-й и 274-й стрелковых дивизий по освобождению Ржева.
В ночь на 3 марта 1943 года 215-я, 274-я и 371-я стрелковые дивизии (командиры дивизий генерал-майор А. Ф. Куприянов, полковник Б. П. Шульга и генерал-майор Н. Н. Олешев) перешли в решительное наступление всеми своими силами. На этот раз гитлеровцы не выдержали мощного стремительного натиска наших войск и быстро стали отходить к городу.
Освободив на пути наступления деревни Муравьево, Ковалево, Хорошево, Пестриково, Быхова Слобода, Апоки, наши части ворвались в город и завязали уличные бои. Первыми достигли цели сибиряки из 215-й дивизии. 3 марта в 9 часов утра они водрузили красный флаг на Советской площади Ржева. С востока и северо-востока в город вступили воины 274-й стрелковой дивизии. Разведчики капитана Метелева вышли первыми на улицу Калинина, вывесили победный флаг и тут же написали письмо М. И. Калинину. Днем 3 марта в городе продолжались упорные уличные бои. Но уже было ясно, что судьба оккупантов была предрешена. К 16 часам Ржев полностью был очищен от фашистских захватчиков. Вот как оценивает Сталин бои под Ржевом в своем приказе от 23.03.43 года:«В тяжелых боях летом 1942 года Красная армия преградила путь фашистскому зверью. Навсегда сохранит наш народ память о героической обороне Севастополя и Одессы, об упорных боях под Москвой и в предгорьях Кавказа, в районе Ржева, о величайшем сражении у стен Сталинграда».
Интересный факт. Звание маршала было присвоено Сталину 6 марта 1943 года, то есть СРАЗУ после освобождения Ржева.
Конец лета 1943 года должен был стать периодом активных наступательных действий наших войск на Смоленщине. Причем основные задачи наступления решали войска Западного фронта, а 39-я армия и часть сил 43-й армии помогали ему.
262-я стрелковая дивизия должна была наступать от Слободы на Петраково. Но по дороге на Петраково, на высотах, располагались очень сильные укрепления противника. Штурмовать их в лоб — значит нести большие потери. Поэтому было решено обмануть врага и наступать по болоту вдоль берега Петраковского озера.
Немцы по всей линии фронта более года держали оборону, создав систему глубоких траншей, связанных ходами сообщения. Опорные пункты были связаны в узлы сопротивления. Много отдельных площадок для пулеметов и орудий. Все опорные пункты и первая траншея прикрывались противотанковыми заграждениями, танкоопасные направления — минными полями, а лесные участки — завалами, колючей проволокой и минами. Все промежутки между опорными пунктами находились под ружейно-пулеметным огнем и хорошо простреливались. Плотность огня на погонный метр фронта у противника равнялась по 5— 10 пуль в минуту.
Рибшево — центр сопротивления на третьей линии обороны врага. 179-я стрелковая дивизия, уступив линию обороны в районе озера Сапшо 262-й дивизии, в течение пяти дней (с 21 по 27 июля) по маршруту Жеруны — Шишкове — Новая — Велисто вышла на исходные позиции в направлении Рибшево и сосредоточилась для наступления.
3 августа на командный пункт 262-й дивизии 43-ей армии прибыл командующий Калининским фронтом А.И.Еременко. Он лично руководил боем за западную окраину Слободы и выходом дивизии в этом районе на рубеж будущего наступления, располагавшийся в нескольких километрах к западу. Вот выдержки из его дневника:
3 августа 1943 г.
Уже четвертый день нахожусь в 39 армии, веду ее подготовку к наступлению. Провел совещание со штабами, с командирами 83, 84 и 2 гв. стрелковых корпусов, командующими артиллерией корпусов, начальниками штабов, начальниками оперативных и разведывательных отделов корпусов.
Заслушал решения командиров корпусов, некоторых начальников артиллерии и двух разведчиков.
В заключении я дал некоторые замечания по решениям командиров корпусов и подробно изложил метод артиллерийской подготовки и сопровождения атаки артогнем: сначала 5-ти минутный огневой шквал со всех видов оружия, затем 20-ти минутная артиллерийская подготовка; вступает в бой артиллерия прямой наводки и ведет огонь 10 минут. В это время артиллерийская подготовка продолжается, но огонь уже ведется не по первой траншее, а по второй и третьей, а первую траншею обрабатывает артиллерия прямой наводки. Артиллерия сопровождает пехоту сначала до первой траншеи, потом до второй и так далее.
Дал указания насчет усиления разведки и принятию самых строгих мер по маскировке.
4 августа 1943 г.
3.8.43. побывал в 43 армии, заслушал решения командарма и командиров 306 и 179 сд. Решения соответствовали моему замыслу. Решения с небольшими поправками утвердил и дал ряд указаний практического порядка по разведке, артподготовке и атаке.
Я еще раз убедился, что тов. Голубьев большой формалист. Всякую работу он выполнял формально, без души, без задора и огонька, а главное, без уверенности в успех.
Этого человека нужно держать в ежовых рукавицах и постоянно нажимать на него, иначе провалит дело. Голубьев очень плохой командующий. При первой возможности нужно избавиться от него. Несчастные люди, которыми командует Голубьев.
Есть такие люди, что своим поведением, своей скользкостью, своей грубостью, своей трусостью и жадностью в еде и во всем вызывают к себе отвращение и со стороны начальства, и со стороны подчиненных. Вот к такой категории неприятных людей относится и тов. Голубьев. О нем такие разговоры идут: он ехидный, жадный, хитрый, плут большой, страшный барин. Сам не любит работать, даже то, что сам должен делать перекладывает на других. Вот так примерно говорит о нем народ, а народ всегда нам судья.
4 августа 1943 г.
Сегодня был в 4 ударной армии. Лично, с глазу на глаз, изложил командарму тов. Шевцову совершенно секретное свое решение на проведение Велижско-Демидовской операции, которая должна начаться сразу же после успешной Духовщинско-Смоленской операции.
Я дал исчерпывающие указания на подготовку операции (указал направление ударов), ближайшую и дальнейшую задачи.
– За два дня до начала наступления Вы получите приказ, – сказал я в заключении тов. Шевцову.
Тов. Шевцов производит хорошее впечатление. Он толковый и требовательный командарм.
5 августа 1943 г.
Начало нашего наступления в районе Курска, успешные действия на Западном, Брянском, Центральном и Воронежском фронтах создавали благоприятную обстановку для наступления на Калининском фронте.
Была разработано Духовщинско-Смоленская операция по заданию Верховного Главнокомандования. Кроме того, я по собственной инициативе разработал откалывающие операции – Велижско-Демидовскую и Невельскую, которые было намечено проводить после Смоленской операции.
Это был сложный комплекс намеченных боевых действий войск Калининского фронта, /который/ должен был сыграть большую роль.
В начале августа тов. Сталин принял решение выехать лично на Калининский фронт, чтобы глубоко и детально разобраться на месте и утвердить план операции.
4 августа в 2 часа я как обычно подводил итоги этого боевого дня войск фронта. Раздался звонок по ВЧ. Я взял трубку:
– Здравствуйте, товарищ Иванов (это мой псевдоним), – услышал я знакомый голос. Это был голос Верховного Главнокомандующего Сталина.
Я быстро ответил:
– Здравия желаю, тов. Семенов (это был псевдоним тов. Сталина для телефонных разговоров).
Товарищ Сталин задал мне несколько вопросов о положении на фронте. В пределах возможности разговоров по телефону я ответил ему.
Иосиф Виссарионович предупредил меня о своем выезде на Калининский фронт, назначил срок, указал место и время встречи.
1 августа И.В. Сталин отбывал на фронт специальным поездом со станции Кунцево. Были предприняты все меры предосторожности: подобраны старенький паровоз и полуразбитые вагоны, прицеплена для маскировки платформа с дровами. Сталина сопровождали Л.П. Берия и переодетая усиленная охрана. А.Т.Рыбин пригнал порожняком спецпоезд Сталину с Каланчевки к переезду Кунцево — Давыдково. В 23 часа Сталин с дачи приехал на машине и поднялся в вагон. Это был закамуфлированный паровоз с салоном-вагоном николаевских времен. Спецпоезд состоял из платформ с дровами, гравием, песком и напоминал типичный товарный. За Сталиным поднялись в вагон Берия, Румянцев, Раков, Хрусталев, Ефимов. Остальные — Туков, Круташев, Старостин, Шитоха и др. расположились на площадках у пулеметов. Поезд шел ночью со 2-го на 3-е августа. Впереди следовали А. Серов и полковник Лукин. Они готовили транспорт и машины для дальнейшего следования Сталина. Поезд неоднократно останавливался из-за неполадок железнодорожного полотна. Утром Сталин прибыл в Гжатск. Станция и город разрушены. Подали Сталину “Виллис”, на нем он и двинулся в путь в Юхново, в штаб Западного фронта. Машина с продуктами по вине политрука Тюрина была загнана в другой конец города. Берия взбесился и произнес: “Орлов, надо тебя повесить на первом дереве”. Сталин услышал и сказал в ответ Берии:
“Скорее всего веревка плачет не по Орлову, а по организатору охраны поездки”. Тут Берия остыл. Наконец Сталин добрался до штаба Западного фронта, командующего Соколовского и члена военного совета Булганина. Он располагался в военном городке у речки Гжать. Сверху лес был покрыт маскировочной сеткой. Командование фронта располагалось в основном в блиндажах. Перед этим Сталин побывал у главного маршала артиллерии Воронова, который свой штаб расположил в радиусе тоже Юхново и речки Гжать.
Первое, что Сталин им шутя сказал: “Надо наступать, а вы тут сидите и чаи распиваете”. Обсуждался план Смоленской наступательной операции, конечной целью которой был выход к границам Белоруссии. Сталин придавал операции большое значение, поэтому и приехал на Западный и Калининский фронты. Было решено начать ее 7 августа. Правда, верил ли Верховный Главнокомандующий в успех операции, сказать трудно. Маршал артиллерии Н.Н.Воронов, присутствовавший при беседе Сталина с Соколовским, в своих воспоминаниях утверждает, что, когда командующий фронтом стал излагать замысел и задачи предстоящей операции, Сталин его перебил: – Деталями заниматься не будем. Западному фронту нужно к весне 1944 года подойти к Смоленску, основательно подготовиться, накопить силы и взять город. Эта фраза, настаивал Н.Н.Воронов, была повторена Сталиным дважды. Вполне может быть. Ведь он прекрасно знал, насколько ослаблены были в то время и Западный, и Калининский, и Брянский, да и другие фронты. Все же Курская битва не только силы немцев подорвала, она и нам обошлась дорогой ценой. Западный фронт участвовал в ней самыми мощными своими общевойсковыми и танковыми соединениями. Наиболее боеспособные части были переброшены туда и с других фронтов. К тому же главный удар в той летней кампании наносился на юге. Туда шли основные резервы, которыми располагала Ставка. Поэтому когда командующий Западным фронтом попытался пожаловаться, что его фронт не получил достаточного 
количества резервов и боевой техники, Верховный отрезал: – Все, что сможем, – дадим, а не сможем – обходитесь тем, что имеете.
Сталин провел ряд совещаний с комсоставом Западного фронта. Прилег отдохнуть в 3 часа ночи и просил разбудить его в 5 часов. Но прикрепленный задремал и не разбудил Сталина. Он поднялся сам в 7 час. Рассвирепел и откомандировал с фронта своего прикрепленного. Вечером 4-го августа комендант дачи С. Ефимов и Рыбин поехали на станцию Мителево, где должен быть подготовлен Серовым и Лукиным спецпоезд. Прибыли Рыбин с Ефимовым на станцию Мителево. В вагонах света и тепла нет, и повсюду воняет карболкой. В 23 часа подъехал Сталин, зашел в вагон. Сталин спросил: “Есть ли кто из обслуги вагонов?”. Молниеносно перед Сталиным появился старик, лет 70 с воинственным видов, буденновскими усами и окладистой бородкой. При виде Сталина старик вытянулся во фронт, как в почетном карауле, руку взял под козырек форменной фуражки НКПС.
Сталин: “Как с освещением и теплом в вагоне?”.
Старик: “Немедленно, товарищ Сталин, будет тепло и освещение в вагоне”. Старик продолжал стоять навытяжку, видимо, ожидая, когда Сталин скажет: “Вольно”. Но вместо этого, Сталин подошел к старику и опустил его ладонь от козырька. При этом резюмировал: “Зачем так много почестей для нас?” Немедленно появились освещение и тепло в вагоне. Спецпоезд взял курс на Вязьму, Сычевку, а затем на Ржев. Остановились на станции Мелехове в одном километре от деревни Хорошево и вблизи от гор. Ржева”.
В годы Великой Отечественной войны дом на окраине села Хорошево принадлежал Наталье Кондратьевне Кондратьевой, которая трудилась сменным мастером на льночесальной фабрике. В честь 8-летия пролетарской революции в 1925 году ей первой (!) на предприятии было присвоено высокое звание Героя труда. После смерти мужа осталась Наталья Кондратьевна одна с пятилетней дочкой Соней на руках. Вдвоем они и пережили войну. 4 августа 1943 года дочь Кондратьевой София возвращалась домой. С апреля она трудилась на земляных работах. Делалось это на случай, если немцы вдруг прорвут нашу оборону и опять устремятся в глубь страны. Подойдя к дому, девушка увидела много военных, они посыпали территорию возле дома песком, устанавливали зачем-то телефонную связь, в саду сооружали печку-времянку. В доме мама разговаривала с солдатами. Через некоторое время приехало начальство поважнее. Были среди них и генералы, которые осмотрели все то, что творилось вокруг дома, прошлись по комнатам, провели кое-какую перестановку вещей. Затем военные обратились к Наталье Кондратьевне с просьбой освободить дом на некоторое время (дня на 2-3) и пожить у соседей. Хозяева смутились, испугались. Но гости уверили: “Мы не выгоняем вас, а просим временно освободить дом, ибо он очень понравился нам”. Мать с дочерью покинули родительский дом и временно поселились у соседей. Но в чем причина столь странного и спонтанного переселения обычной деревенской семьи? Вспоминает в интервью одному из ржевских журналистов София Александровна:
– Сидим мы как-то с девчонками на улице и видим: к нашему дому одна за другой подъезжают легковые автомашины, из которых выходят военные и направляются в наш дом. Среди них я узнала Сталина. В ту пору, когда училась, в школе висели его портреты. Увиденным поделилась с подругами. “Ты ошиблась, – сказали они. – Сталин в Москве, зачем ему ехать в деревню?”
А тем временем вокруг дома Кондратьевых уже была выставлена охрана, дом замаскировали на случай бомбежки. В огороде и в саду кроме военных были люди в гражданской одежде.
Вскоре девчата собрались идти за водой на Волгу. По пути на реку они увидели еще одного известного по портретам человека – Лаврентия Павловича Берию. “На носу у него, – вспоминает София Александровна, – были не привычные нам по картинам очки, а золотое сверкающее пенсне”. Берия завел разговор с сельскими девчонками, интересовался, как они пережили немецкую оккупацию, много ли погибло людей, хорошего ли качества вода в Волге. Поинтересовался, как боевое настроение молодежи. В конце разговора сожалел, что людям далековато ходить за водой… Сталин приехал на специальном, оборудованном поезде. Перед своей поездкой Сталин позвонил тогда еще генералу (позже маршалу) А.И. Ерёменко – командующему Калининским фронтом. И в конце короткого разговора Иосиф Виссарионович сообщил о своем выезде на Калининский фронт, назначил срок, указал “место и время встречи…”
Генерал Еременко 5 августа 1943 года рано утром выехал в Хорошево на встречу со Сталиным. В 5 часов утра в двух километрах от села машину встретил генерал из Ставки и проводил в село, где уже находился Сталин.
Из воспоминаний ефрейтора 135-го полка НКВД И. Резника:
“От Мелехова до дер. Хорошево по дороге были на постах автоматчики из нашего полка. Командовал всеми генерал пограничник Зубарев. Зубарев меня поставил у входа в дом деревни Хорошево, где должен был находиться Сталин. Был у меня и подчасок на посту с противоположной стороны дома. 4-го августа под вечер приехал Сталин”.
Из воспоминания И. Орлова: “Приехал Сталин поздно 4-го и попросил нас сварить русские щи. Ефимов и я быстро взялись за дело и к ночи щи были готовы. Сталин и мы уселись за стол и пообедали”.
Продолжает Резник: “Заранее был в дом проведен телефон и установлена рация. Всю отменную мебель, посуду, расставленную Берией, Сталин выдворил из дома и оставил кровать, стол и несколько стульев. Примерно в 12 час. ночи 4-го августа происходил налет вражеской авиации на станцию Ржев. Там высаживался кавкорпус генерала Осликовского.Это был тот самый легендарный корпус Белова, спасший положение под Москвой в 1941… Стрельба была сильной. Несколько осколков упало на крышу, где находился Сталин.
Ночью Верховный дважды выходил во двор покурить, подышать воздухом. По словам Софии Александровны, Иосиф Виссарионович любовался Волгой (специально переставили обычную деревенскую кровать, на которой он спал, к окну), осматривал оставшиеся немецкие блиндажи, гулял по саду. Особенно его привлекали в саду огненные красные цветы…
На рассвете к Сталину прибыл командующий Калининским фронтом А. Еременко, а несколько позднее — К. Ворошилов. Шло совещание, но разговор был в хате глухим, и я ничего не мог разобрать”.
А.И. Еременко вспоминал: Миновав небольшие сени, я с папкой оперативных документов и карт вошел в помещение. Первая комната представляла из себя кухню, с простой русской печью, двумя окнами. Здесь никого не было. Из нее вела дверь во вторую комнату, так называемую горницу. Вторая комната была несколько продолговата с четырьмя окнами, невысоким потолком, со стенами, оклеенными обоями, выглядела она просто, опрятно и приветливо. Направо стоял небольшой комод, впереди, приставленный к стене стоял стол, несколько стульев, левее стояла прямоугольная печь, такие печи у нас на селе почему-то называют “голландками”. Печь эта и продолжающиеся от нее вправо деревянные перегородки как бы делили комнату на две части. Правая сторона представляла из себя горницу, а левая была спальней.
Все это я разглядел много позднее, а сейчас все мое внимание было сосредоточено на товарище Сталине.
Едва я перешагнул порог этой комнаты, как сразу же увидел Верховного Главнокомандующего товарища Сталина. Он ходил по комнате ровным размеренным и спокойным шагом, серьезный, несколько задумчивый, по-видимому, что-то обдумывая. Перешагнув порог комнаты, я остановился и твердо, четко по-военному приставив ногу, приложив руку к головному убору, отдал рапорт:
– Товарищ Верховный Главнокомандующий, войска Калининского фронта ведут бои на прежних позициях и, согласно Вашему приказу готовятся к новой наступательной операции.
Товарищ Сталин, до этого ходивший по комнате, остановился посредине и принял от меня рапорт. Затем поздоровался со мною.
– Здравствуйте товарищ Еременко, – произнес он мою фамилию с ударением на первом слоге и подал мне руку.
Я ответил:
— Здравия желаю, товарищ Сталин!
Он улыбнулся как-то просто и тепло, приветливо потряс мою руку, долго не выпуская ее из своей руки. Сталин пристально смотрел на меня и сказал:
– Вы, по-видимому, до сих пор обижаетесь на меня за то, что я не принял вашего предложения на последнем этапе Сталинградской битвы о том, кто должен доколачивать Паулюса. Обижаться не следует, пояснил он. Мы знаем, знает весь наш народ, что в Сталинградской битве вы командовали двумя фронтами и сыграли главную роль в разгроме фашистской группировки под Сталинградом, а кто доколачивал привязанного зайца это особой роли и не играет.
На эти, по сути дела, слова благодарности, я ответил:
– Сталинград теперь это уже история, а творец его наш народ, партия и Вы лично товарищ Сталин.
Здесь товарищ Сталин заметил:
– Все на Сталина валят, Сталин, да Сталин, это неправильно. Я, конечно, давал директивы, но вы же непосредственно там командовали и руководили этой битвой. Победил, безусловно, наш народ, во главе с великим русским народом, но им нужно было руководить.
После этого приятного для меня разговора, Иосиф Виссарионович задал мне несколько вопросов:
– Как ведет себя противник?
– Какие есть новые данные о противнике?
– Нет ли у него чего нового?
– Как живут наши войска?
– Как обстоит дело с их снабжением и в частности, как обстоит дело с питанием?
Этот вопрос товарищ Сталин подчеркнул особо, так как он всегда проявляет исключительно большую заботу о питании и обмундировании, вооружении и всех видах снабжения. Этот вопрос для него был важен еще и потому, что предыдущий командующий – генерал Пуркаев – был снят с должности командующего Калининским фронтом, как раз за то, что в войсках было плохо организовано питание и снабжение, а товарищ Леонов – член Военного совета этого фронта – получил за тоже самое выговор.
На все эти вопросы, а также и многие другие, которые ставились передо мною Верховным Главнокомандующим, я докладывал и дал исчерпывающие ответы. Товарищ Сталин остался доволен моими ответами и произнес:
– Ну, хорошо.
Потом, после некоторой паузы сказал:
– Значит, дела выправились, так и нужно.
– Так точно, товарищ Сталин,- ответил я.
– Теперь перейдем к другим вопросам,- сказал он.
Я подумал, что Верховный Главнокомандующий имеет ввиду разговор по плану Духовщинско-Смоленской операции, поэтому я достал из портфеля карту с планами этой операции и прикрепил ее на глухую стену комнаты и хотел было докладывать план операции, но товарищ Сталин остановил меня и перевел разговор на другой вопрос, на вопрос о кадрах.
Товарищ Сталин говорил о многих генералах, которые были освобождены из мест заключения перед самой войной и потом хорошо воевали.
– А кто виноват?, – робко задал я вопрос Сталину, что эти бедные люди ни в чем не повинные были посажены?
– Кто, кто…- повышенным тоном сказал Сталин. Те, кто давал санкции на их арест, те – кто стоял тогда во главе армии, и назвал при этом товарищей Ворошилова, Будённого, Тимошенко.
– Они во многом повинны за истребление военных кадров. Эти люди оказались неподготовленными и к войне. Они в своей подготовке остались не уровне гражданской войны, поэтому везде провалились.
Но самая плохая характеристика Сталиным дана им за то, что они не защищали свои военные кадры. По-видимому, в этом есть доля правды и не малая.
При обсуждении кадров я мало участвовал в разговоре, больше слушал, да отвечал на вопросы.
Сталин задавал мне вопросы: как я знаю того или другого маршала? Как я знаю генералов, освобожденных из-под ареста?
Относительно знания маршалов я дал уклончивый ответ, сказал, что плохо их знаю, издали знаю. Партия создала им авторитет и они почили на этих лаврах и по-видимому поэтому плохо показали себя в Великой Отечественной войне. Вот как говорит о них народ, я тоже придерживаюсь такого мнения.
— Говорит народ правильно,- согласился товарищ Сталин.
Что касается моего отзыва освобожденным генералам, я сказал:
Товарищи Горбатов А.В., Рокоссовский К.К., Юшкевич, Хлебников Н.М. – все они во время войны, а некоторые и до войны были в моем подчинении, и я даю им самую высокую оценку. Это умные генералы, храбрые воины, преданные Родине и Вам, товарищ Сталин.
– Я согласен с вами тов. Еременко,- резюмировал товарищ Сталин.
И каждый раз, когда он говорил о кадрах, пристально, испытывающе посматривал на меня, видимо, для того, чтобы определить какое впечатление производят на меня эти характеристики и оценки людей.
Я много раз позднее возвращался к этим вопросам, обдумывал их и убедился, что товарищ Сталин своими замечаниями и отзывами о людях воспитывал у меня определенные качества военного начальника.
После разговоров о кадрах, товарищ Сталин перешел на вопросы военного искусства. Он сказал, что умение анализировать и оценивать обстановку, это большое искусство, нужно всегда реально оценивать противника с тем, чтобы создавать превосходство над ним в силах и в средствах, иначе не будет успеха. Много он останавливался на могуществе советской артиллерии и отметил ее особое значение на данном этапе развитая Вооруженных Сил, подчеркнув ее огромную роль в современной войне (в артиллерию он включал и эресы). Наряду с этим, товарищ Сталин затрагивал и ряд других вопросов.
Среди вопросов, которые товарищ Сталин здесь подымал, был и вопрос о контрнаступлении.
Контрнаступление – это особо важная военная категория. Как особый вид наступательных действий оно встречалось и раньше, но было глубоко разработано нашим военным искусством.
Командование Советской Армий эту высшую форму операции – контрнаступление – не раз блестяще применяло на полях битв в гражданскую войну и, в особенности в Великую Отечественную войну.
Товарищ Сталин затронул этот вопрос очень коротко. Он говорил, что контрнаступление является высшей формой операции и отличается от обычных действий оборонительного и наступательного характера, как по своим целям, так и по формам и методам осуществления.
Контрнаступление, как правило, организуется в период наиболее напряженных действии войск и в наиболее тяжелый период жизни страны, когда противник ведет усиленное наступление и стремится одержать пoбеду. Вот в этот период и приходится готовить контрнаступление, но, прежде чем начать контрнаступление, обороняющейся стороне, применяя активную оборону, нужно выиграть время для того, чтобы подготовить контрнаступление, собрать необходимые силы и средства, значит, нужно, прежде всего, остановить наступление противника, затормозить его продвижение, а для этого нужны немалые силы и средства.
Вот здесь и встает вопрос о расчете времени и соотношении сил: сколько и какие силы и средства нужно бросить для того, чтобы остановить противника, и какие силы и средства нужно собрать и подготовить для того, чтобы провести контрнаступление, как эти силы собрать, а также и какое количество времени (минимально) требуется для этого.
Каждый раз, в каждом отдельном случае создавшаяся обстановка будет влиять и менять соотношение сил и изменять расчет времени и районы сосредоточения.
В этот период знание противника, знание его намерений приобретают исключительное значение. Поэтому, нужно хорошо организовать разведку всех видов.
Основой контрнаступления является, безусловно, выбор направления главного удара. Выбранное направление главного удара должно привести к окружению главных сил противника и к уничтожению их, или же к разрезанию боевых порядков противника на всю глубину и уничтожению его после по частям.
Душою контрнаступления является умело организованный и продуманный маневр войсками и всеми боевыми средствами, участвующими в контрнаступлении.
В районы сосредоточения для контрнаступления сплошным потоком идут железнодорожные эшелоны, организуются автомобильные перевозки, ведутся воздушные переброски и т.д. В связи с усиленной современной воздушной разведкой, вопрос маскировки таких сосредоточений приобретает исключительно важное значение. Поэтому нужно тщательно маскировать сосредоточение сил и средств, нужно хорошо организовать дезориентировку противника.
При контрнаступлении приобретает большое значение построение тактических боевых порядков и оперативных эшелонов войск. Войска и их боевые порядки должны быть эшелонированы в глубину с большим насыщением подвижными родами войск, предназначенных для ввода их в прорыв и для развития успеха в глубине, преимущественно танками. В начальный же период прорыва обороны противника должно быть сосредоточено большое количество артиллерии – реактивной и ствольной.
Aтакyющие войска значительно насыщаются саперными частями для снятия минных заграждений, которые противник будет ставить, и для прокладки колонных путей.
Авиация применяется массированно и сосредоточенно на главном направлении контрнаступления.
Взаимодействие армий и фронтов между собою и внутри их, взаимодействие между родами войск имеет первостепенное значение, в успех в большинстве зависит от того, как хорошо спланирована операция и как организовано взаимодействие.
Это – мысли товарища Сталина, высказанные им при рассмотрении Духовщинско-Смоленекой операции. Я записал их после окончания войны по памяти, поэтому, конечно, может быть они записаны не совсем полно, но основное, мне кажется, я схватил правильно.
Товарищ Сталин в сжатых словах дал нам глубокие марксистские определения основных видов боевых действий, вот его определение места обороны:
“Иметь в виду, что одни лишь оборонительные операции не могут ликвидировать наступление противника. Только переход от обороны к наступлению способен ликвидировать наступление противника, а затем ликвидировать и самого противника.
Оборонительные операции нужны для того, чтобы затормозить наступательные операции противника и выиграть время, необходимое для организации контрнаступления“.
Из этого видно, что оборона, как одна из форм ведения операции, не является самоцелью. Оборона выполнит свою задачу лишь в том случае, если она создаст благоприятные условия для перехода в контрнаступление.
Сталинградская операция является классическим образцом советского оперативного искусства. Битва за Сталинград была самой выдающейся победой в истории великих войн. Это яркий венец военного искусства, сверкающий вершиной нашей стратегии.
По оценке товарища Сталина, “Сталинград был закатом немецко-фашистской армии. После Сталинградского побоища, как известно, немцы не могли уже оправиться”.
Третье контрнаступление Советской Армии развернулось летом 1943 года в районе Курска. Первые решающие результаты этого контрнаступления и были достигнуты как раз в дни пребывания товарища Сталина на Калининской фронте. Курское контрнаступление также привело к разгрому основных стратегических группировок противника.
Битва под Курском, как определил товарищ Сталин, поставила ненецкую армию перед катастрофой.
После разговоров о кадрах и об оперативном искусстве, товарищ Сталин внимательно посмотрел на карту, которую полтора часа тому назад я прикрепил к стене и сказал мне:
– Ну, докладывайте, как Вы спланировали Смоленскую операцию, – а потом, улыбнувшись себе в усы, с ехидцею добавил:
– Вы Смоленск сдавали, Вам его и брать.
Я ответил:
– Постараюсь выполнить Ваш приказ, товарищ Сталин.
После этого я подошел ближе к карте, начал излагать план Смоленской операции. Вначале я коротко охарактеризовал операционное направление – Смоленские ворота, а затем дал подробную характеристику позиций противника, их укреплений и дал оценку силам врага, вывел соотношение сил, для чего также подробно охарактеризовал состав наших сил и средств.
После этого, я коротко изложил общий замысел и план операции, который вытекал из поставленной мне задачи.
Смоленская операция проводилась нашим фронтом во взаимодействии с правым флангом Западного фронта, тоже нацеленного на Смоленск. Действия двух фронтов должны были слиться в единый удар. Между прочим, операция, связанная с прорывом духовщинских позиций противника, получила вполне самостоятельное значение, сыграв первостепенную роль в успешном завершении боев за Смоленск. Эта операция получила наименование Духовщинско-Смоленской.
Духовщинско-Смоленская операция в истории Великой Отечественной войны, несомненно займет своеобразное место. Здесь был как бы разрублен важнейший узел обороны противника, вырван у противника ключ, которым прочно замыкалась его мощно подготовленная оборона.
Я докладывал, что в начале замысел операции предпочитал для удара Велижское направление, где несколько легче было сломить противника. Но тогда не решалась бы главная задача – взломать оборону противника на главном его направлении, сломить его ключевые позиции. Причем, успех на Велижском направлении значительно ослабил бы наши силы, и их могло оказаться потом недостаточно для решения основной задачи.
Удар же на Духовщину открывает ближайший путь на Смоленск, отдает в наши руки большой узел дорог, ставит в крайне опасное положение фланги обороны противника, в том числе и в районе Велижа.
Кроме того, этот удар, как я уже сказал, сливается в единый удар с действиями правого фланга Западного фронта, нацеленного на Смоленск и южнее его.
Вот почему главным удар решено нанести левым рангом войск Калининского фронта силами 39 армии и частью сил 43-й армии на Духовщинском направлении.
Кроме Духовщинской операции мы уже тогда имели разработанный план Велижской операции, которая должна была иметь вспомогательное значение.
Но этот удар позднее получил самостоятельное и тоже первостепенное значение, открыв для наших войск Витебское направление. Завершающей операцией планировался удар на Невель. Вместе с Невельской операцией, проводимой несколько позднее, эти Духовщинско-Смоленская и Велижская операции составляли как бы единый комплекс, обеспечивавший взлом и прорыв всей обороны противника путем откалывания её кусками.
Так практически замысел и результаты Духовщинско-Смоленской операции создавали предпосылки и приводили к новым операциям, к новым успехам наших войск.
Я докладывал товарищу Сталину, что основная ведущая идея наступательных операций войск Калининского Фронта состоит в том, чтобы взломать всю оборону противостоявшего нам противника на всю глубину на всем фронте, взломать по частям, последовательно создавая наше превосходство в силах и средствах на избранных направлениях.
Центральное место в моем докладе Верховному Главнокомандующему все же занимала Духовщинско-Смоленская операция. Это и понятно, потому что выполнением Духовщинско-Смоленская операции войска фронта открывали так называемые Смоленские ворота, раскалывали левое крыло фронта ЦГА и получали возможность выхода на широкий оперативный простор, на поля Белоруссии и Прибалтики, откуда открывались пути в Восточную Пруссию. Смоленские ворота должны были стать для нас воротами в Западную Европу.
Докладывая план наших действий, я подробно остановился на каждом этапе операции. Вся операция планировалась в три этапа (подготовительного этапа я не считаю).
Первый этап – артиллерийская подготовка, атака и прорыв оборонительной полосы противника.
Второй этап – развитие прорыва и захват города Духовщины (открыть Смоленские ворота).
Третий этап – выход на рубеж Смоленска, захват Смоленска и поворот левого крыла войск Калининского фронта на запад – на Витебск.
Вот в таком разрезе я докладывал товарищу Сталину план Смоленской операции. При анализе каждого этапа, я детализировал группировку войск и характеризовал частные задачи на каждом этапе.
Товарищ Сталин внимательно выслушал мой доклад и в ходе изложения доклада задал мне ряд вопросов.
Касаясь вопроса организации прорыва сильной обороны противника, товарищ Сталин задал мне вопрос.
– Сколько у нас орудий на километр фронта? – спросил он меня.
– Сто шестьдесят, – товарищ Сталин.
– Мало, – сказал он. – Мало, надо не менее 200 орудий на километр фронта. Артиллерия должна сопровождать пехоту огнем от рубежа к рубежу, она должна прокладывать путь пехоте двойным валом, а для этого требуется до двухсот орудий на один километр. Особенно,- продолжал товарищ Сталин, – не должна отставать от пехоты артиллерия сопровождения, она должна шагать вместе с пехотою нога в ногу. Нужно за счет второстепенного направления усилить артиллерийскую плотность.
При обсуждении третьего этапа операций товарищ Сталин обратил мое внимание на то, что я имел недостаточно сил для развития успеха и тут же подошел к столу, на котором стоял телефонный аппарат, поднял трубку и произнес:
– Дайте 2-12, – и сейчас же получил ответ.
Слышимость была замечательной. Я стоял в стороне, но хорошо слышал, как товарищ Штеменко ответил:
– Я слушаю, товарищ Сталин.
– Товарищ Штеменко! прикажите, чтобы 3-й кавкорпус к 10 августа и одну общевойсковую армию к 20 августа перебросили в распоряжение товарища Еременко в район города Белый. Поняли?
– Так точно, понял, товарищ Сталин,- ответил т.Штеменко.
Иосиф Виссарионович положил трубку и продолжал разбирать вопросы авиационного обеспечения. Он также нашел, что у меня маловато бомбардировщиков и тут т приказал деть мне несколько вылетов авиационного полка туполевских самолетов-бомбардировщиков Ту-2, которые до этого времени еще нигде не применялись.
В конце моего доклада я попросил у товарища Сталина дополнительно один боекомплект тяжелых снарядов, Товарищ Сталин тут же по телефону отдал приказание тов. Яковлеву отгрузить мне снаряды в первую очередь.
Во время доклада Сталин слегка нервно, но все же размеренно шагал по освещенной августовским солнцем комнате, периодически останавливаясь и замирая, что-то озабоченно вспоминая.
– А кто, товарищ Еременко, отличился в бою у Слободы?
– Слободу полностью заняли вчера войска 43-ей армии генерала Голубева, 940-го стрелковый полк 262-й стрелковой дивизии.
СОРОК ТРЕТЬЯ АРМИЯ была сформирована в июле 1941 г. в резерве Ставки ВГК на базе 33-го стрелкового корпуса. В конце июля включена в Резервный фронт. С начала августа 1941 г. соединения армии занимали оборону по р. Десна на рубеже Холмец, Богданове, на котором в ходе Смоленского сражения остановили наступление немецко-фашистских войск. В начале октября, противнику, имевшему значительное превосходство в силах и средствах, удалось прорвать оборону 43-й армии (с 10.10.1941 г, вошла в состав Западного фронта). Ее соединения и части были вынуждены с тяжелыми боями отходить на Можайскую линию обороны, а затем на р. Нара северо-западнее г. Серпухова удалось остановить противника. В декабре 1941 г. – январе 1942 г. армия участвовала в контрнаступлении под Москвой, а затем в общем наступлении советских войск на западном направлении. С 20 апреля 1942 г. обороняла рубеж на реках Воря и Угра западнее г. Медынь, который удерживала до августа 1942 г. Затем была выведена в резерв Ставки ВГК, с октября этого же года вошла в состав Калининского фронта. С 12 октября 1942 г. войска 43-й армии занимали оборот северо-восточнее г. Демидова, с января до августа 1943 г. – по берегам озер Лососно, Рытое, Сапшо и далее до Мужицкой (в 42 километрах севернее Духовщины). Состав 43 армии: 145, 179, 262, 306 сд, 114 сбр, 5 ур (89, 296, 517, 528, 529 опаб), 105 тп 43, 1098 пап, 283, 376 гап, 759 иптап, 118 мп, 35 обптр, 39 гв. мп, 225, 1626 зап, 273, 312 аиб, 57, 106 опмб, Член Военного совета генерал-майор С. И. Шабалов, начальник штаба генерал-майор В. Г. Позняк.
Одной из причин затяжных боев, докладывал Ерёменко, является быстрый приток вражеских соединений с орловско-брянского направления. Противник, опасаясь, что наши войска могут выйти на фланг группировки, находившейся в районе Орел, Брянск, только в период 1-4 августа был вынужден перебросить в полосы Западного и Калининского фронтов до 13 дивизий.
Ход выступления Ерёменко прервал стук в дверь. Вошел генерал Серов и радостно сообщил важную новость:
– Нашими войсками взят Белгород!
– Замечательно! Очень хорошо! – сказал разгоряченно Сталин.
Он чаще зашагал по комнате, видимо, что-то обдумывая, как бы сосредоточившись на особо важной мысли.
Вскоре Сталин остановился, затем, подойдя к столу, серьезно произнес следующее:
– Как вы смотрите на то, чтобы дать салют в честь тех войск, которые взяли сегодня Орел и Белгород!
Вопрос для генерала оказался столь неожиданным, что Еременко не смог ответить. Сталин повторил вопрос. Генерал ответил, что, на его взгляд, найдена новая замечательная форма благодарности войскам. Иосиф Виссарионович радостно улыбнулся и подошел стремительно к телефону. Подняв трубку, он произнес:
– Молотова.
Тут же последовал ответ.
– Вячеслав, ты слышал, что наши войска взяли Орел и Белгород?
Молотов произнес продолжительную речь, после чего Сталин продолжил:
– Так вот. Я тут сейчас посоветовался с товарищем Еременко и решил устроить салют в честь солдат, взявших героическим образом города Орел и Белгород, поэтому прикажи приготовить в Москве салют из 100 пушек, но без меня давать не смейте, чтобы ни в коем случае не испортить это мероприятие. Мы сейчас пообедаем, и я уеду в Москву.
Так 5 августа 1943 года в 15 часов в небольшом домике в Хорошеве, селе под Ржевом, родилась идея проведения первого салюта, которые до сих пор гремят по нашей стране в дни праздников.
Из воспоминания полковника Н. Кирилина: “Утром Сталин вооружился биноклем и отправился с Еременко на крутой берег Волги. С места разбитого монастыря Сталин ознакомился с разрушениями города Ржева. В это время он нам заказал чай. Иван Дубинин во дворе раздувал голенищем сапога трубу самовара, а я глазел, как вылетали искры из поддувала. Мы, конечно, не знали, что наши войска 5-го утром взяли Орел и Белгород. Смотрим: выходит Сталин на крыльцо и на подносе держит две стопки вина. Подозвал нас, и мы подбежали.
Сталин: “Угощаю вас по стопке”. Сталин был в настроении.
Мы приняли стопки и хором: “За ваше здоровье, товарищ Сталин”.
Верховный в ответ: “Пейте не за мое здоровье, а за идеи великого Ленина, за победу над врагом”. Затем Кузьмичев подошел к И. Хрусталеву, который после трех бессонных ночей спал на траве во дворе. Кузьмичиев начал будить Хрусталева со стопкой в руках. Но Хрусталев послал Кузьмичева со стопкой к черту. Стоявший позади Кузьмичева Сталин произнес: “Оставьте его в покое. Сам проснется”.
5 августа 1943 года И.В. Сталин, находясь на передовой в деревне Хорошево, издаёт приказ генерал-полковнику М.М. Попову, генерал-полковнику В.Д. Соколовскому, генералу армии К.К. Рокоссовскому, генералу армии Н.Ф. Ватутину, генерал-полковнику И.С. Коневу:
«Сегодня, 5 августа, войска Брянского фронта при содействии с флангов войск Западного и Центрального фронтов в результате ожесточённых боёв овладели городом Орёл.
Сегодня же войска Степного и Воронежского фронтов сломили сопротивление противника и овладели городом Белгород.
Месяц тому назад, 5 июля, немцы начали своё летнее наступление из районов Орла и Белгорода, чтобы окружить и уничтожить наши войска, находящиеся в Курском выступе, и занять Курск.
Отразив все попытки противника прорваться к Курску со стороны Орла и Белгорода, наши войска сами перешли в наступление и 5 августа, ровно через месяц после начала июльского наступления немцев, заняли Орёл и Белгород. Тем самым разоблачена легенда немцев о том, что будто бы советские войска не в состоянии вести летом успешное наступление. В ознаменование одержанной победы 5, 129, 380-й стрелковым дивизиям, ворвавшимся первыми в город Орёл и освободившим его, присвоить наименование «Орловских» и впредь их именовать: 5-я Орловская стрелковая дивизия, 129-я Орловская стрелковая дивизия, 380-я Орловская стрелковая дивизия. 89-й гвардейской и 305-й стрелковым дивизиям, ворвавшимся первыми в город Белгород и освободившим его, присвоить наименование «Белгородских» и впредь их именовать: 89-я Белгородская стрелковая дивизия, 305-я Белгородская стрелковая дивизия. Сегодня, 5 августа, в 24 часа столица нашей Родины Москва будет салютовать нашим доблестным войскам, освободившим Орёл и Белгород, двенадцатью артиллерийскими залпами из 120 орудий. За отличные наступательные действия объявляю благодарность всем руководимым Вами войскам, участвовавшим в операциях по освобождению Орла и Белгорода. Вечная слава героям, павшим за свободу и независимость нашей Родины! Смерть немецким оккупантам!
Верховный Главнокомандующий Маршал Советского Союза И.СТАЛИН.
5 августа 1943 года [ № 2]».
Всего было издано И.В. Сталиным с 25 января 1943 г. по 3 сентября 1945 г. 375 подобных благодарственно-поощрительных приказов, имевших в годы войны огромное морально-политическое и идейно-воспитательное значение. В них отмечались боевые заслуги войск фронтов, армий, флотов, флотилий, соединений и частей при прорыве укреплённых оборонительных полос, форсировании водных преград, окружении и уничтожении вражеских группировок, освобождении крупных городов. Многим соединениям и частям были присвоены почётные наименования освобождённых ими городов, генералам и офицерам, чьи войска проявили мужество, стойкость, отвагу и несгибаемую волю к победе, объявлена благодарность.
В первых приказах Верховного Главнокомандующего была объявлена благодарность войскам Юго-Западного, Южного, Донского, Северо-Кавказского, Воронежского, Калининского, Волховского и Ленинградского фронтов за победу над немецко-фашистскими захватчиками под Сталинградом, на Северном Кавказе, под Воронежом и Ленинградом.
Следующий салют – двадцатью артиллерийскими залпами из двухсот орудий в Москве будет произведён в ознаменование освобождения Харькова 23 августа 1943 года. И далее Родина будет салютовать доблестной Красной Армии – в 1943 году – 30, 31 августа (дважды); 2, 8, 9, 10, 15, 16 (дважды), 17, 19, 21, 23 (дважды), 25, 29 сентября; 7, 9, 14, 23, 25 октября; 6, 13, 18 (дважды), 19, 26 ноября; 10, 14, 24, 30 декабря; в 1944 году – 1, 3, 4, 6, 8, 12, 14, 19, 20, 21, 24, 26, 28, 29 января; 1, 3, 5, 6, 8 (дважды), 11, 13, 18, 22, 24 (дважды) февраля; 5, 9 (дважды), 10, 13, 16, 17, 18 (дважды), 19, 20 (дважды), 22, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31 марта; 5, 8 (дважды), 10, 11 (дважды), 13 (трижды), 15, 16 апреля; 10 мая; 11, 21, 24 (трижды), 25 (дважды), 26 (дважды), 27, 28 (дважды), 29 (дважды) июня; 1, 2, 3, 4, 5, 6, 8, 9, 10, 12, 13, 14 (дважды), 16, 18, 19, 20 (дважды), 21, 22 (дважды), 23, 24, 26 (дважды), 27 ( по факту пяти побед – 100 залпов), 28 (дважды), 31 июля; 1, 5, 6, 7 (дважды), 14, 18, 22 (дважды), 23 (трижды), 24 (дважды), 25, 26, 27 (дважды), 28 (дважды), 29, 30, 31 августа; 6, 9, 13, 14, 19 (дважды), 20, 22, 23 сентября; 8, 11, 12, 13, 15, 18, 20 (дважды), 22, 23 (дважды), 25 (дважды), 26, 27 октября; 1, 4, 24, 26, 29, 30 ноября; 2, 3 (дважды), 9, 24 декабря; в 1945 году – 13, 15, 16 (дважды), 17 (трижды), 18 (дважды), 19 (четырежды – 84 залпа), 20 (дважды), 21 (трижды), 22 (по факту пяти побед – 100 залпов), 23 (четырежды – 80 залпов), 24 (четырежды), 25 (дважды), 26 (трижды), 27 (трижды), 28 (трижды), 29 (дважды), 31 января (дважды), 1, 4, 6, 10 (дважды), 11 (дважды), 12 (дважды), 13, 14 (дважды); 15 (дважды), 17, 21, 23, 27, 28 февраля; 3, 4 (дважды), 5, 6 (дважды), 7 (трижды), 8, 9, 10, 12 (дважды), 14, 18, 20 (дважды), 22, 24 (дважды), 25 (дважды), 26 (дважды), 27, 28 (трижды), 29 (дважды), 30 (трижды), 31 марта (трижды); 1 (трижды), 2, 3 (дважды), 4, 5 (дважды), 9, 13 (дважды), 15 (дважды), 17, 23 (трижды), 25 (дважды), 26 (дважды), 27 (трижды), 28, 29, 30 апреля (дважды); 1 (трижды), 2 (трижды), 3 (дважды), 5, 6, 7, 8 (трижды), 9 мая (дважды). (53)
Всего 341 раз салютовала Москва в ознаменования больших и малых побед советского оружия. Сталин разработал систему салютов, которая, во-первых, сильно отличалась от традиционной международной, а во-вторых, была построена на только ему известных и им изобретенных численных принципах. Однако эта система была настолько стройной, понятной и логичной, что ее без всяких оговорок признали во всем мире. При этом надо заметить, что никто не знал и не догадывался, что создателем был Сталин. Вернее, знать-то знали такие ближайшие люди в Ставке Верховного Главнокомандующего, как маршалы Жуков, Ворошилов, Берия, но нигде, никогда, даже в мемуарах, изданных некоторыми из них после смерти Сталина, они об этом не обмолвились и словом. Причины здесь две: во-первых, так сказать “обет молчания”, а во-вторых – и это главное – бескультурье и непонимание этими людьми вообще символики, отсутствие у них представления о том, что любое изобретение, новое слово в этой области уже само по себе – гениально, что это – выдающееся явление. По всей видимости, магия цифр оказала на Сталина влияние в детстве, особенно, учитывая семинарское, духовное образование Сталина.
Магия чисел у Сталина – библейская, но cкорректированная им для практических целей, и, прежде всего, для определения этапов и периодов собственной жизни, и в гораздо меньшей степени применяемая для общественных явлений.
Можно назвать это библейско-универсальной символикой, т.е. такой, которая включает лишь то, что есть универсального, общечеловеческого в Библии, и что пришло туда из общечеловеческого опыта разных народов, что осталось от первоначального всемирного язычества. Вот это, как бы совершенно не связанное ни с религией, ни тем более с церковной организацией, с богословием, – Сталин учитывал, принимал, сверял с этим ход реальной жизни, прежде и больше всего, – конечно, своей собственной.
Все же, что было привнесено в Библию либо религиозным сознанием, либо церковными канонами и правилами, либо, наконец, проникло туда из узко-национальных источников, и, следовательно, было субъективно окрашено, являлось лишь кастовым или сектантским, как, например, некоторые еврейские, местные палестинские ситуации и обычаи, – все это отсекалось, отметалось Сталиным, как не имеющее серьезного общеисторического и общечеловеческого значения.
Отсюда становится ясно, почему Сталин принимал символическое значение лишь двух-трех цифр: 33 – как обшехристианский и в то же время общечеловеческий символ совершенства личности, как “годы свершения великих дел” для каждого человека, и число “10”, как “завершающее число” у всех первобытных народов мира, как “символ мирового порядка”, почитаемый всеми народами мира, находившимися на стадии язычества и перенесшими это свое уважение к числу 10 также в Библию и в христианство в целом.
Наконец, в меньшей степени, но как истинно народный счет, он признавал и дюжину – 12.
Число 12 считалось магическим в силу своего “небесного”, астрального происхождения – на нем были построены все системы летоисчисления, все календари, так как оно основывалось на фазах луны, ибо полнолуние происходит 12 раз в году. Отсюда год делился на 12 месяцев, а в восточном календаре был принят 12-летний цикл, каждый год которого был посвящен какому-либо животному, и всех было – дюжина. В западной астрологии также существовало 12 знаков Зодиака, т.е. определенных групп небесных светил, делящих небо на 12 зон. Отсюда круг легко делился на 6 и 12 частей при помощи циркуля, а 12 шаров, расположенных вокруг шара того же диаметра точно касались его только в одной точке, отчего число 12 в математике и геометрии было названо “поцелуйным”. Из астрономии и математики число 12 перешло и в христианство и другие религии: было 12 апостолов, 12 колен Израиля, 12 сыновей у Иакова, купель Соломона окружали 12 бронзовых быков, а у главного жреца на груди должно было сверкать 12 драгоценных камней, у небесного Иерусалима было 12 ворот, древнеримские законы были записаны на 12 бронзовых досках, у римских консулов и цезарей было 12 ликторов-телохранителей, наконец, со времен Древнего Рима правосудие назначало 12 присяжных, и до наших дней 12 занимает видное место в играх, где считается счастливым (домино, кости, лото). Наконец, тягой к 12 можно объяснить современную комплектацию ящиков с пивом, минеральной водой, водкой – в каждом 12 бутылок.
Что же касается числа 10, то оно представляет собой сумму первых четырех чисел (1+2+3+4 = 10). В них заключена вся полнота счета и гармонии. Все остальные числа – лишь производные от них. А 10 – их итог, завершение, число “окончательное”, итоговое.
Это – число определено, как совершенство – самой природой. У человека 10 пальцев на руках и на ногах, и тот, кто родился без всех десяти, или наоборот, родится с шестым пальцем, – признаются уродами, т.е. неполноценными людьми. На каждой руке и ноге по 5 пальцев, таким образом число 5 – эта половина 10, и, следовательно, составная равная часть совершенства, путь к совершенству, важная веха на пути к совершенству, к полному, нормальному порядку. Отсюда идут, кстати, и сталинские пятилетки – вехи экономического, индустриального развития страны, ступени роста экономического потенциала державы.
Вот почему все кратное 10 и 5 было важным для Сталина. По “пятилеткам” он ориентировался после 1912 г., а быть может и несколько раньше. Цифровой символике Сталин уделял внимание и в периоды войн – как гражданской, так и Отечественной.
Так, в силу настояний Сталина в 1918-22 гг. была принята пятиконечная звезда – пентаграмма – в качестве символического охранного знака не только для Красной Армии, но и как государственная эмблема. Сталин вначале утвердил пятиконечную звезду в 1922 г. в гербе Грузии, а затем – в гербе ЗСФСР, и позднее – также в гербе СССР (в 1936 г.), хотя В.И.Ленин был принципиально против использования военных символов в качестве эмблем социалистического государства.
Но вернёмся снова в жаркое лето 1943 года, подо Ржев, в ту загадочную поездку Сталина на Калининский фронт. Станция, где стоял поезд Сталина, находилась от села Хорошева в полутора-двух километрах. Нужно заметить и то, что состав, на котором прибыл под Ржев Верховный главнокомандующий, вел машинист Ржевского локомотивного депо (тогда паровозного) Петр Веновский, депутат Верховного Совета СССР 1-го, 1938 года, созыва.
Вспоминая ту встречу в деревне Хорошево, Ерёменко позже восторженно писал о Сталине: Я, конечно, присутствовал на именинах в день рождения салютов, которые до сих пор гремят в нашей стране по праздникам, но моя роль в этом деле была скромная, творцом салютов был лично товарищ Сталин.
Действительно, как и распорядился Верховный Главнокомандующий в 24 часа 5 августа 1943 года в городе Москва, столице нашей Родины был дан первый салют доблестным войскам, освободившим Орел и Белгород. Войска стали явственней чувствовать одобрение и благодарность народа. Салюты воинов звали на новые подвиги.
С этого времени каждый значительный успех советских войск Москва отмечала салютами побед.
После 5 августа 1943 года почти два года гремели над страной московские салюты, отмечая славный победоносный путь героических советских армий, и каждый из таких салютов приближал знаменательный день нашей окончательной победы!
Наша встреча с товарищем Сталиным продолжалась около трех часов, но время пролетало очень быстро и незаметно и, казалось, что мы беседовали всего несколько минут. На протяжении всей беседы, в словах, в выражениях и жестах товарища Сталина чувствовалась твердая уверенность и решительная настойчивость. Временами, это уже к концу беседы, когда товарищ Сталин несколько отвлекался от обсуждаемых вопросов, он много шутил.
Затем зашла речь обо мне.
– Сколько Вам лет? – спросил Иосиф Виссарионович. Я ответил.
– Да, Вы еще совсем молоды, – весело сказал он.
В своих указаниях товарищ Сталин хорошо ориентировал об обстановке, о перспективах и предстоящих ближайших задачах. Его оценки были необычайно кратки, ясны и глубоки, о многом, может быть, еще не время писать и говорить.
Встреча с товарищем Сталиным для меня была весьма полезной, она дала очень много для расширения кругозора командующего фронтом.
К концу третьего часа нашей беседы, чувствовалось, что все вопросы, связанные с операцией, разобраны. После некоторого перерыва в разговоре товарищ Сталин произнес:
– Ну, что ж, будем кончать?
– Как прикажите, – ответил я.
– Генерал! Генерал! – позвал он дважды.
– Вошел все тот же генерал.
– Распорядитесь в отношении обеда.
– Здесь ничего нет, – ответил генерал, все в вагоне.
– Тогда подавайте машины, поедем в вагон.
Я попросил товарища Сталина сфотографироваться или запечатлеть на кинопленке его пребывание на Калининской фронте, но он по своей скромности, или другим соображениям отказался.
– Я обещаю Вам, тов. Еременко,- произнес товарищ Сталин, выходя из домика, что я обязательно сфотографируюсь с вами, но в другой раз.
Я, грешным делом, хотел воспользоваться обстановкой, чтобы сфотографироваться с товарищем Сталиным, запечатлеть историю его приезда на Калининский фронт, да и кто бы на моем месте не захотел этого? Я невольно вспоминаю случай, правда, относящийся к довоенному времени.
Когда я был делегатом 18 съезде КПСС, то видел особенно яркое проявление всенародной любви к товарищу Сталину. Я, например, наблюдал, как делегаты областей, краев, республик сфотографировались с тов. Сталиным. Это было прямо настоящее паломничество, каждый стремился попасть осязательно поближе к товарищу Сталину, так что это мое желание было естественным и понятным.
Вскоре вошел генерал для поручений и доложил, что машины поданы.
Мы все вышли из домика. Машины стояли не во дворе, а на улице против калитки.
Иосифу Виссарионовичу была подана машина ГАЗ-61, наш советский вездеход.
Я сел в свой “Виллис”, и уже из машины еще раз взглянул на небольшой скромный домик, который с этого дня стал историческим, так как здесь побывал наш Верховный Главнокомандующий, здесь он принял важнейшие решения, сыгравшие значительную роль в судьбах Великой Отечественной войны. Машины тронулись, впереди машина товарища Сталина, затем моя, а за мной машины охраны. Простой небольшой домик с мезонином остался позади.
Мы ехали вдоль улицы села Хорошево, расположенного буквой “Т” на возвышенности, нисходящей к Волге, которая выглядит здесь в верховьях очень небольшой речушкой.
Слева от нас возвышенность круто обрывалась к реке, а на ее противоположном берегу виднелся совершенно разбитый и сожженный немцами лесозавод, справа впереди редко разбросанные домики второй улицы деревни. Я не знал тогда еще, что позднее, после войны, сюда приедут из Москвы лучшие представители академии архитектуры и будут составлять замечательные проекты нового советского села, с большими площадями, великолепными общественными зданиями, стадионом, асфальтированными дорогами. А именно так и было уже через год после окончания войны. И пройдет несколько лет, как этого села нельзя будет узнать. Тогда оно действительно по-настоящему будет оправдывать свое поэтическое наименование.
Станция Мелихово, где находился поезд Верховного Главнокомандующего, расположена от села Хорошево в полтора – двух километрах и через несколько минут мы уже были на станции, вернее на месте, где когда – то была станция, а теперь было пустое место и небольшая землянка с высоким накатом, заменившая станционное здание.
Проселочная дорога пересекла железнодорожные пути, и мы повернули вправо к станции. Справа тянулись три железнодорожных линии, на одной из них стоял поезд товарища Сталина, другая была только что расчищена для сквозного движения поездов, по сторонам от рельс лежали многочисленные следы недавних разрушений и горячего дыхания воины. На третьем пути лежал сваленным ударами бомб пассажирский состав и много товарных вагонов.
Товарищ Сталин пригласил к себе в вагон, который стоял тут же неподалеку. Вагон товарища Сталина был обычный пассажирский с несколькими купе и небольшим салоном, просто, но со вкусом обставленный он пожалуй, выглядел несколько строго.
Иосиф Виссарионович пригласил меня к столу. Обед прошел в оживленной беседе. Товарищ Сталин, как всегда, держал себя очень просто, настроение у него как и во время приема, было приподнятое и бодрое.
Менее отвлечённый здесь содержанием своего доклада и большой важностью вопроса, который обсуждался в домике в Хорошево, я всматривался в лицо, во всю фигуру Верховного Главнокомандующего, вслушивался в его речь, его замечания и шутки и в сознании невольно возникали параллели с впечатлениями от других встреч, от многих других разговоров по телефону и передо мной стоял уже сложившийся во времени образ Сталина, так правдиво обрисованный Анри Барбюссом. Его скупые, но яркие слова и оценки, кажется, схватили самое главное в образе нашего Верховного Главнокомандующего.
Сталин производил на меня глубокое впечатление. В его образе отчетливо выделялись его сила, его несравненно здравый смысл, развитое чувство реальности, широта его познаний, изумительная внутренняя собранность, страсть к ясности, неумолимая последовательность, быстрота, твердость и сила решений, умение молниеносно оценить обстановку, умение ждать, рассчитывать во времени, не поддаваться искушению, хранить грозное терпение.
Все это в нем покоряло и пленило меня, как и каждого человека, кто с ним встречался.
После обеда Иосиф Виссарионович тепло распрощался со мной и подарил мне на прощание две бутылки вина Цинандали.
Эта встреча со Сталиным осталась в моей памяти, как самое яркое, незабываемое, неизгладимое впечатление на всю жизнь.
До начала боевых действий осталось 6 – 7 дней. Я немедленно собрал весь руководящий генеральский состав, подробно рассказал о приезде товарища Сталина и поставленных им задачах. Весть о приезде товарища Сталина вскоре разнеслась по войскам фронта. Она произвела огромное впечатление, еще выше подняла моральное состояние войск и воодушевила их на новые ратные подвиги. Приезд товарища Сталина, его работа на месте имели огромное значение для успеха боевых действий.
Войска Фронта от солдата до генерала продолжали упорно готовиться к сражениям. Все понимали исключительную важность поставленных задач. И все мы хотели и стремились выполнить их отлично.
К Наталье Кондратьевне, хозяйке дома в Хорошево, подошел генерал и сказал, чтобы она пришла в свой дом, где с ней хотели бы побеседовать. Однако она то ли на работе задержалась, то ли за хлебом в город ушла, но к назначенному сроку она опоздала. Позднее этот же генерал сказал ей: “Очень сожалею, что вовремя вы не пришли к нам. Товарищ Сталин хотел поговорить с вами, поблагодарить за оказанную услугу. Иосифу Виссарионовичу очень понравился хорошо ухоженный дом с приусадебным участком”.
Продолжает рассказ И. Резник: “Днем 5-го августа Сталин вышел из хаты, сел в “эмку”. Я ему отдал честь. Сталин улыбнулся и приложил руку к сердцу”. Он не только не побывал в штабе и войсках Калининского фронта, но не встретился даже ни с кем из членов Военного совета.
Рассказывает И. Орлов: “В Волоколамске Сталин сказал мне: “Все оставшиеся продукты отдайте бригаде проводников. Снова появился, бравый старик с буденовскими усами. Сталин с проводниками попил чаю, поблагодарил их и направился на машине в Москву”.
Рассказывает В. Круташев: “Сталин вечером подъезжал к Москве. В это время мы с Воробьевых гор увидели, как Москва, салютовала победе Красной армии под Белгородом и Орлом”.
Вспоминает А.Е. Голованов:
— Как вы оцениваете командующего фронтом, где вы сейчас были? — спросил Сталин у Голованова.
Вопрос был неожиданным. Голованов знал, как Сталин мог отреагировать на мнение тех, кому он доверял, и поэтому не спешил с ответом. Речь шла о генерале Еременко.
Сталин понял и сказал:
— Ну хорошо, мы сегодня еще с вами встретимся. Вечером Голованов снова был на сталинской даче, и разговор продолжился — прежний разговор.
— Странный он какой-то человек, много обещает, но мало у него получается,— задумчиво сказал Сталин.— На войне, конечно, всякое может быть. Видишь, что человек что-то хочет сделать, но не получается, на то и война. А здесь что-то не то. Был я у него в августе на фронте. Встретил нас с целой группой репортеров, фотографов. Спрашиваю: это зачем? Отвечает: запечатлеть на память. Я ему говорю, не сниматься к вам приехали, а разобраться с вашими делами. Вот возьмите Смоленск, тогда и снимемся!
— Товарищ Сталин, считайте, что Смоленск уже взят! —- не задумываясь, отвечает он.
— Да вы хоть Духовщину-то возьмите! — говорю ему.
— Возьмем, товарищ Сталин!
— Конечно, ни Духовщины, ни тем более Смоленска он не взял, пришлось поручить Соколовскому. Сколько раз его перемещали туда-сюда, ничего у него не получается. Что за него держаться? —- в недоумении спросил Сталин.
«Мне стало ясно,— говорит Голованов,— что среди ответственных товарищей есть люди, заступающиеся за этого командующего, и Сталин прислушивается к их мнению, но в то же время очень сомневается».
Генерал А. И. Еременко писал стихи — довольно слабые. Переплел их и принес Сталину в подарок.
— В русской армии я знаю только одного генерала, который писал хорошие стихи,— сказал Сталин.— Но он был в первую очередь поэтом, а потом генералом.
Сталин сам писал стихи в молодости — талантливо писал. Они печатались до того, как он стал Сталиным. Когда ему предложили издать его юношеские стихи — к 60-летнему юбилею, — он сказал:
— В Грузии и так много классиков. Пусть будет хоть на одного поменьше!
После отъезда Главнокомандующего из Хорошево один из охранников вождя, указывая дочери хозяйки дома Софье на подушку, сказал: «Береги, на ней спал сам Сталин».
А в деревню Хорошево прибыла воинская часть. Ее командованию также понравился дом родителей Софии Александровны. Перед отъездом на фронт один из командиров Советской Армии подарил хозяйке дома фотографию с видом ее жилья. На обратной стороне снимка он написал: “На память о прожитых моих днях в вашем доме. Этот дом ценен тем, что в нем жил И.В. Сталин”. И дата на обороте гласила: “26 сентября 1944 года”.
Хозяйке Н. Кондратьевой было предложено уступить дом под музей, а себе выбрать местожительство в любом уголке страны. Она выбрала Ржев. В музее хранится копия решения исполкома облсовета №586 от 23.08.45 года о том, чтобы дом Н. Кондратьевой отнести к культурным ценностям. А в доме в Хорошеве организовали библиотеку имени Сталина, а позднее и музей вождя, который посещали люди из разных уголков Советского Союза.
В приложении к постановлению приводятся суммы на строительство нового дома для Н. Кондратьевой — 54850 рублей, и на ремонт старого 4860 рублей.
В приложении есть опись домашних вещей в доме Кондратьевых, а также их стоимость. Интересно узнать, как был обставлен дом в то время.
1. Комод — 1шт.х600 руб.
2. Буфет посудный — 1шт.х1000 руб.
3. Стол — 5шт.х100 руб.
4. Стулья — 9шт.х50 руб.
5. Никелированные кровати — 2шт.х1000 руб.
6. Зеркало настенное — 1шт.х500 руб.
7. Часы ходики — 1шт.х50 руб.
8. Картины большие — 3шт.х500 руб.; малые — 4шт.х100 руб.
Сейчас в музее этих вещей нет. Во время своего правления враг народа Хрущев сделал все возможное, чтобы дискредитировать Сталина. Была запущена версия, что вместо него на Калининский фронт выезжал артист Геловани. Но эта версия не прижилась. Народ верит, что в деревню Хорошево приезжал настоящий Иосиф Виссарионович. Расспрашивая главу Хорошевского сельского округа Л. Козлову; библиотекарей, работавших в Хорошевской библиотеке — Г. Разумову (1958-1962гг.), Н. Винокурову (1982-1986 гг.) — узнаем, что в хрущевские времена экспонаты музея были растащены, мемориальную плиту директор музея закопала в землю, и лишь на чердаке хранилось несколько томов произведений И. Сталина. Вновь воссоздаваться музей стал в восьмидесятые годы. Но уже в отсутствие бесценных экспонатов.
Нахождение под одной крышей с музеем благотворно для библиотеки. Администрация сельского округа к знаменательным датам проявляет завидную энергию и усилия, чтобы музей предстал перед гостями в надлежащем виде. Тем самым получает пользу и библиотека. Много было сделано в 2003 году: заасфальтирована дорожка, ведущая к крыльцу, покрашены стены с внешней стороны, внутри сложена печь. А в минувшем году побелили все внутри, привезли не отходы-стрелки для отопления, а березовые дрова. 
Ведает библиотекой и заодно музеем Людмила Ильинична Ардашева.
До этого жила в столице Таджикистана — Душанбе. С развалом Советского Союза отношение местного населения к русским резко изменилось с дружелюбного на враждебное. Из-за этого в 1992 году Ардашева сдала квартиру и вместе с мужем и сыном перебралась в Ржев. В совхозе-техникуме предоставили работу и комнату для жилья, впоследствии и квартиру.
Интерес людей к личности Сталина как человека и вождя не иссякает, даже увеличивается. Об этом говорят многочисленные отзывы посетителей музея.
Кто кратко, кто пространно; кто просто констатирует факт посещения, кто восторженно, но люди приходят, приезжают, некоторые издалека. Вот записи только за конец 2005 года:
12.09. В. Стоянов — гражданин Украины, шахтер с 42-летним стажем;
12.09. Делегация из 21 человека из Торжка: «Это здорово, спасибо!»;
08.10. Группа рабочих из Свердловской области;
19.12. Княжев Александр из Белгорода: «Это земля полита кровью моего деда и дяди. Спасибо вам, ржевитяне, что вы храните великую историю».
Не забывают музей и ржевитяне. Есть отзывы делегации ветеранских организаций, работников компании АРГО, внука хозяйки памятного дома Б. Нечая.
Трижды в год — в дни рождения, смерти Сталина, в день Победы — приходят местные коммунисты помянуть великого человека.
И 21 декабря, несмотря на снег и сильный ветер, они приходили, оставив в книге посещения запись: «Мы, коммунисты г. Ржева, посетили домик, в котором 5 августа 1943 г. был товарищ Сталин. Это имя в наших сердцах останется навечно самым дорогим. Сейчас, когда в стране захватили власть так называемые демократы, это имя стало востребовальным для наведения порядка. Мы преклоняемся перед этой гениальной личностью».Н. Гусева , В. Попов и другие.
И ДО СИХ ПОР на этом же самом месте стоит тот самый “сталинский” дом в деревне Хорошево Ржевского района. И на доме этом висит все та же памятная доска в честь пребывания Верховного главнокомандующего, генералиссимуса Советского Союза И.В. Сталина: “В этом доме останавливался в 1943 году Верховный Главнокомандующий товарищ Сталин”.
Когда до баржи осталось 8 метров, подлодку выровняли, чтобы она точно встала под баржу, после чего подняли «Антей» ещё на 7 метров, и окончательно прикрепили субмарину к днищу баржи. Потом на нос подлодки натянули металлическую сетку, которая предотвратила выпадение обломков во время движения к доку в Росляково. Доставку лодки осуществляли морские буксиры «Атрек» и «Смит Вайс».
