Его тут же заменил у орудия комсомолец ездовой Петр Кучерявый. Выполняя наказ своего командира, он, будучи шесть раз ранен в этом бою, сражался до последнего снаряда.
17 октября резко осложнилась обстановка на стыках с соседними армиями. Было отмечено движение колонн танков и машин немцев через Поречье на Бородино — в обход северного фланга, а также на Тропарево и Верею — в обход южного фланга 5-Й армии,
Чтобы обезопасить армию от прорыва, неприятеля с севера, генерал Л. А. Говоров прикрыл ее правый фланг в районе Новинки — Клементьево танковым батальоном и ротой автоматчиков 19-й танковой бригады,, а свой резерв — 36-й мотоциклетный полк подполковника Т. И. Танасчишина сосредоточил в лесу у дер. Отяново, чтобы использовать его в случае прорыва с юга или о севера. Штаб армии в ночь на 18 октября он перевел из Можайска в Пушкино.
В битве за Бородино решающим был день 18 октября,
На этот раз немецко-фашистск
Но далеко не сразу удалось гитлеровцам достичь здесь успеха. Комдив В. И. Полосухин решительно и успешно контратаковал силами 113-го и 322-го стрелковых подков части противника, прорвавшиеся .к Логинову и Новой Деревне. Враг был выбит из этих населенных пунктов и понес большой урон.
Тогда противник, обладавший значительным превосходством сил и средств, сконцентрировал их на узком участке и повторным ударом по 322-му стрелковому полку прорвал его оборону. Овладев Кукарином, он отрезал от основных сил дивизии батальон 17-го стрелкового, полка, а также отряд майора Воробьева и отдельный разведывательный батальон, защищавшие вместе с остатками 18-й и 20-й танковых бригад автостраду Минск — Москва в районе Артемки, Бол. Соколове, Новосурино, Лыткино, Борисово.
Учитывая сложность создавшейся обстановки, генерал Говоров приказал полковнику Полосухину удерживать оборону 113-м стрелковым полком на прежнем участке, а остальные силы дивизии, находящиеся севернее железной дороги и на Бородинском поле, отвести на рубеж Маслово, Блазново, Тихоново, Тетерино. Там они должны были закрепиться, с тем чтобы не допустить выхода противника на северный берег Москвы-реки.
Но положение на фронте 32-й стрелковой дивизии вскоре еще более ухудшилось. Гитлеровцы после овладения Кукарином дополнительно ввели в бой свежие силы мотопехоты и танков и 19 октября овладели Можайском. В связи с этим командарм приказал отвести на северный берег Москвы-реки все части дивизии.
Много суток без сна и отдыха, а иногда и без пищи воины 32-й стрелковой дивизии вели тяжелые оборонительные бои на можайском направлении в районе Бородино с многократно превосходящими силами танков и пехоты врага. Советские войска сражались упорно, не жалея сил и самой жизни. Многие солдаты, сержанты, командиры и политработники удостоились правительственны
В ночь на 19 октября 32-я стрелковая дивизия совместно с 18-й и 20-и танковыми бригадами, выполняя приказ, заняла оборону на рубеже Гаретово, Аксаново, Тихоново, Тетерино. Одновременно батальон ее 17-го стрелкового полка, отряд майора В. П. Воробьева, разведывательный батальон и приданные им подразделения пехоты и артиллерии, а также курсантов с тяжелыми боями отошли: вдоль автострады за р. Мжут. Они заняли оборону по ее восточному берегу южнее Можайска, на линии Колычево, Язево, Лыткино. Перекресток дорог южнее Можайска удерживали автоматчики и 5 танков 18-й танковой бригады.
Да, наши войска отступали. С невыразимой болью смотрели советские воины на оставленное ими поле битвы, но в каждом жила великая вера в то, что настанут, непременно настанут лучшие дни. И потому, покидая вместе с частями прикрытия Бородинское поле, полковник В. И. Полосухин на стене Бородинского музея мелом, большими буквами написал от имени воинов всей армии: “Мы уходим, но мы еще сюда вернемся”.
Для упреждения выхода противника на старое Можайско-Москове
Южнее, между Борисовом и Вереей, заняли оборону отошедшие за р. Протву части 50-й и 222-й стрелковых дивизий. Верея к этому времени была уже захвачена частями 7-го армейского корпуса противника. Вслед за тем и в Борисово ворвались фашистские пехота и танки. Это были разведывательный и пехотный батальоны из состава 7-й танковой дивизии.
Генерал Л. А. Говоров в тот момент находился на перекрестке автострады Минск — Москва п шоссе Можайск — Верея. Оттуда он вместо с членом Военного совета армии П. Ф. Ивановым наблюдал бой отряда майора В. П. Воробьева. Получив донесение о захвате гитлеровцами Борисова, командарм увидел в этом угрозу их выхода на автостраду с юга. С целью ее предотвращения он решил уничтожить прорвавшиеся в Борисово вражеские батальоны силами армейского резерва в составе 36-го мотоциклетного полка Т. И. Танасчишипа и 2—3 танками из состава 18-й танковой бригады. Находившийся неподалеку подполковник Танасчишин был тотчас же вызван к командарму, который и поставил ему указанную выше задачу.
Решение командарма было весьма своевременным. Ибо действительно вражеские части, захватившие Борисово, и прибывшее к ним подкрепление сразу же двинулись оттуда на Коровино и Лыткино. Стремясь прорваться к автостраде с этом стороны, они явно рассчитывали на то, что не встретят здесь сильного сопротивления, застанут обороняющихся врасплох. Но этот расчет не оправдался.
Вот как описаны в истории 36-го мотоциклетного полка события, связанные с выполнением поставленной командармом задачи: “18. X. 41 г. в 17. 40 полк получил боевом приказ немедленно сняться с обороны и выбить противника численностью до полка из Борисова. В 19. 00 полк стремительным налетом охватил противника с флангов, а небольшой группе (2 танка Т-28 и 5 бронемашин) была поставлена задача прорваться через деревню и захватить мост через р. Протву, отрезав путь отступлению немцев в Заречье. Бой продолжался 2,5—3 часа.
Враг оказывал упорное сопротивление, но был разгромлен. На поле боя немцы оставили более 100 трупов, 79 мотоциклов, 23 автомашины (из них 2 штабные), 8 противотанковых орудий, 30 пулеметов и много другого оружия. Были освобождены 150 военнопленных. Наши потери: 4 убитых, 9 раненых, 1 танк сгорел, 2 бронемашины подбиты. В этом бою погиб смертью героя начальник штаба полка ст. лейтенант Георгий Андреевич Голощапов. Когда его танк был подбит и загорелся, он оставил танк и вместе с экипажем с возгласом “За Родину! Бей фашистов!” бросился на врага.
За доблесть и мужество, проявленные в этом и предыдущих боях на Можайской линии обороны, полк подполковника Танасчишина 8 января 1942 г. получил наименование 1-го гвардейского мотоциклетного, а 140 его воинов были награждены орденами и медалями. Член Военного совета 5-й армии бригадный комиссар II. Ф. Иванов непосредственно на поле боя в районе Кубинки вручил прославленному полку гвардейское знамя. Принимая его, воины дали клятву с честью оправдать звание гвардейцев.
Вместе с подошедшими подразделениями 17-го стрелкового полка мотоциклетный полк удерживал Борисово до 20 октября.
План отхода армий Западного фронта с можайского оборонительного рубежа.
1. В случае невозможности сдержать наступление противника на Можайском оборонительном рубеже армии фронта, оказывая арьергардами сопротивление наступающему противнику, отходят главными силами, в первую очередь основной массой артиллерии, на подготавливаемый рубеж обороны по линии Новозавидовский, Клин, Истринское водохранилище, Истра, Жаворонки, Красная Пахра, Серпухов, Алексин. Отход прикрывается всей авиацией.
2. До устройства частей армии на основном оборонительном рубеже организовать и вести бой сильными арьергардами, насыщенными средствами ПТО, с наличием в каждой армии подвижных частей для нанесения контрударов накоротке, задержать противника возможно продолжительное время на промежуточном рубеже Козлово, Гологузово, Елгозино, Новопетровское, Колюбакино, Наро-Фоминск, Тарутино, Черная Грязь, р. Протва.
3. Армии отходят в своих разгранлиниях, кроме 16-й и 5-й; разгранлиния между ними устанавливается – Загорск, Икша, Поварово, Тарханово, все пункты включительно для 16-й армии.
4. Тылы армий отводятся на восток в своих границах, кроме 5-й и 33-й армий, тылы которых отводятся по путям обязательно вне Москвы и Московского узла, т.е. тылы 5-й армии отводятся по путям сев. Химки, Мытищи, а 33-й армии – юж. Переделкино, Люберцы. Ни одна повозка и машина не должны быть направлены и пропущены через Москву и Московский узел. Для этого 5-й и 33-й армиям установить твердое и своевременное регулирование на случай отхода и определить пути движения транспортов, тыловых учреждений и войск. Ненужные тыловые учреждения оттянуть заблаговременно.
5. Войска 5-й армии в случае неуспешного боя на основном рубеже Истра, Павловская Слобода, Жаворонки должны отходить не на укрепленный обвод вокруг Москвы, а на северо-восток, сев. Химки, и левым флангом – на части 33-й армии юж. Переделкино, Люберцы, с выводом этих частей в армейский резерв, в обход Московского УР с юго-востока и востока в районе Пушкино.
6. Исходя из этого базирование 5-й армии должно быть на ст. Пушкино, а 33-й армии на ст. Раменское. Базирование 16, 43-й и 49-й армий должно производиться на станции снабжения в пределах своих разгранлиний.
7. Для обеспечения планомерного отхода частей армии в узлах путей Новопетровское, Кубинка, Наро-Фоминск, Воробьи иметь заранее организованную ПТО артполками ПТО, дабы исключить возможность прорыва в тыл танков противника. Заранее частью сил армий занять основной рубеж обороны заблаговременно на важнейших направлениях как пехотными частями, так и особенно артиллерией и дивизионами РС. В 16-й армии заблаговременно поставить на рубеж остатки 126 сд в районе Клин и Троицкое; в 5-й армии -18 сд в районе Истра и Павловская Слобода; в 33-й армии -110 или 113 сд в районе Давыдково и “Красная Пахра; в 43-й армии -53 сд в районе западнее Подольск и Лопасня.
8. Управление армиями со стороны фронта. в период отхода организовать с узла связи НКО в Москве, одновременно готовить узел связи и расположение штаба фронта в районе Орехово-Зуево или Ликино, Дулево.
| КОМАНДУЮЩИЙ ВОЙСКАМИ ЗАПФРОНТА ГЕНЕРАЛ АРМИИ ЖУКОВ |
ЧЛЕН ВОЕННОГО СОВЕТА ЗАПФРОНТА
БУЛГАНИН |
| НАЧАЛЬНИК ШТАБА ЗАПФРОНТА ГЕНЕРАЛ-ЛЕЙТЕНАН |
ЦАМО, ф. 208, оп. 2511, д. 1048, л. 55-57. Подлинник.
Как известно, к сентябрю 1941 г. была создана мощная Можайская линия обороны, на которую выдвигались из резерва Ставки шесть стрелковых дивизий, шесть танковых бригад, более 10 артиллерийских полков.
На первую линию обороны выехал Сталин. Она проходила по линии Серпухов, Солнечногорск, Звенигород. Там-то и побывал Сталин. Вспоминает В. Туков: “Сталин осмотрел первый пояс Можайской линии обороны. Передвигались на 8-цилиндровом “Форде” по проселочным дорогам. В некоторых деревнях ребятишки первыми узнали Сталина, бегали по улицам и кричали: “Ура! К нам товарищ Сталин приехал!”. Целый день мы мотались по лесам и узким дорожкам в зарослях.
К вечеру Сталин от Звенигорода быстро покрыл 60 км до Москвы. Его шофер А. Кривченков, как говорят, с ветерком доставил Сталина в Москву на дачу Кунцево.
Вспоминает известный поэт Н. Старшинов: “Наша 21-я армия Крылова от Калуги шла на левый берег реки Угры в район Юхново. Там сосредотачивалис
Тяжелая и мрачная картина была в Москве в октябре и ноябре 1941 г. Столица кипела. Появились в городе дезертиры и провокаторы. Как установлено, председателю исполкома Моссовета В. П. Пронину несколько раз звонил провокатор и требовал вместе с аппаратом покинуть Москву. Это была наглость. Василий Прохорович каждый раз посылал провокатора с “трехэтажной припаркой”. Тот бросал трубку, а на второй день звонил другой провокатор с теми же угрозами. Конечно, заново получал провокатор русскую оплеуху. Тогда было не до корректности и использовался весь русский арсенал отборной словесности.
Где был Сталин? Немецкая пропаганда убеждала в эфире, что Сталин покинул Москву. Писатель П. Проскурин в романе “Имя твое” тоже занялся фантазией. Проскурин написал, что Сталин 2 часа ходил по платформе Рогожско-Симонов
Сталин к спецпоезду не приехал ни в октябре, ни в ноябре. Кроме этого, на аэродроме Чкалова стояли с 16-го октября 4 Дугласа. Один из них под управлением летчика В. Грачева предназначался для Сталина. Охрану самолетов несли мои подчиненные, автоматчики Ю. Корольков, А. Сусанин, А. Жуков. Сталин на аэродроме не появлялся. Петр Проскурин путает. За Рогожской заставой стояли 4 спецпоезда, приготовленные Берией для эвакуации аппарата НКВД. Сталин работал в Кремле. В бомбоубежище у дверей кабинета Сталина стоял на посту С. Кашеваров и другие сотрудники девятки.
Кремль охранялся слабо. Работали одни Спасские ворота, в то время как Берия снял с Калининского фронта 13-й погранотряд для охраны здания НКВД и 4 спецпоездов. В первых числах октября 1941 г. Сталин и Булганин в сопровождении В. Румянцева, В. Тукова, И. Хрусталева, А. Ракова ночью ездили на Малоярославскую и Волоколамскую линию обороны, осматривая в отдельных местах ее укрепленность. Без ведома Сталина Л. Берия заминировал дачу Сталина в Кунцеве.
Сталин приехал туда 16 октября в 23 часа и приказал коменданту И. Орлову вызвать саперов и немедленно ее разминировать. Работал Сталин с 16 на 17 октября в маленьком домике. Утром поехали по улицам Москвы. Конечно, беспорядки в столице, организованные Берией и Щербаковым, были повсюду. Тащили, вернее растаскивали, муку, мясо. Некоторые, обвешавшись колбасой, спешили в неведомые края. Из воспоминаний секретаря МГК и МК ВКП(б) Г. Попова:
“Нас срочно вызвал Берия. С порога он, заикаясь, нам сказал: “В Одинцове немецкие танки”. Я только что приехал оттуда. Никаких немецких танков там не видел”.
Из воспоминания члена МГК и МК ВКП(б) Ильи Новикова:
“В ночь с 15 на 16-е октября 1941 г. Берия вызвал всех секретарей райкомов партии и заявил: “Связь с фронтом прервана. Утром раздайте все продукты из магазинов населению. .Оставьте по 500 человек актива в районе для защиты Москвы”. По существу, с этого и начались беспорядки в Москве. Где был Сталин? Говорили, что на Калининском фронте. Утром Сталин появился в Кремле и навел порядок”.
В 20-х числах октября Сталин в сопровождении В. Тукова, И. Хрусталева, Н. Кирилина выехал на Волоколамское шоссе в 16-ю армию Рокоссовского. Ночью лично наблюдал побатарейно за залпами БМ-13 (“катюш”). Вспоминает В. Туков:
“Основная машина застряла на опушке леса в грязи. Сталина усадили в 8-цилиндровый Форд и сделали бросок на шоссе. Затем при помощи танка вытащили на шоссе Паккард. Сталин пересел в него, и взяли утром курс на Москву. После нас сразу налетела немецкая авиация для удара по БМ-13, но их уже не было там на позиции.
В середине ноября 1941 г. Сталин выехал в полевой госпиталь на Волоколамское шоссе в село Ленино-Лупиха, где провел с ранеными бойцами обстоятельную беседу о боевитости немецкого офицера и солдат в Подмосковье”. Раненые просили Верховного громить немцев под Москвой. Сталин пообещал выполнить их пожелания”.
Во второй половине ноября 1941 г. Сталин в сопровождении Н. Кирилина, И. Хрусталева, В. Тукова, В. Румянцева выехал в 316-ю дивизию И. В. Панфилова, которая располагалась на Волоколамском шоссе в районе деревни Гусенево. Сталин и Ворошилов на снежной равнине, среди артиллерии ознакомились по топографической карте с обстановкой и дали необходимые указания. 18 нояобря там же погиб командир дивизии Панфилов.
С июля 1941 г. Сталин часто появлялся по утрам, после налетов вражеской авиации и осматривал разрушения. Так он появлялся на Калужской пл., Смоленской пл., Земляном валу, ул. Горького, в районе станций Барыбино, Михнево на Юго-Западном направлении. Вспоминает Н. Кирилин: “17 октября 1941 г. в 24 часа Сталин лично проверил посты патрулей на Бородинском мосту. Патруль от неожиданности растерялся, но наутро я повез от Сталина пакет, и меня уже на мосту проверили, как говорят, по всем наличным документам. Речь шла о тщательном допуске людей, машин в расположение центра столицы. Характерно то, что Сталин везде останавливался, выходил из машины и разговаривал с народом”.
Из воспоминаний сотрудника личной охраны Сталина из девятки В. Круташева: “17 октября 1941 г. Сталин ехал по Можайскому шоссе с дачи. Шел небольшой снег. Все шоссе было заполонено народом. Кто шел от Москвы, кто к Москве. В этой массе народа я заметил, как женщина тащила на санках свой скарб. Наверху ее багажа сидели двое детей. Это было печальное зрелище. Сталин смотрел из машины в окно на это шествие, которое двигалось по шоссе Бог знает куда. Всем было ясно, что надо железной рукой наводить порядок не только в Москве, под Москвой, но и во всей стране”.
19 октября 1941 г. появилось известное в истории постановление ГКО. Очень быстро был наведен порядок в Москве и стране. 6 ноября 1941 г. Сталин выступил в метро им. Маяковского по случаю 24-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции. Он вскрыл просчеты в войне и наметил конкретные предложения по устранению этих промахов. Затем состоялся концерт с участием И. Козловского, М. Михайлова и других коллективов из армейских ансамблей.
Где находился Г. К. Жуков и как, под каким ракурсом его нужно рассматривать в период битвы за Москву? Из воспоминаний сотрудника для особых поручений Жукова майора Н. Казьмина: “В первый день войны Жуков по указанию Сталина вылетел в Киев, для выяснения обстоятельств, сложившихся на Киевском фронте. Затем Жуков в трудное для города на Неве время выехал в Ленинград. Но гвоздь всего дела была Москва, к ней стремился Гитлер. Он почему-то ошибочно считал, что с падением Москвы будет закончена молниеносная война. Но это было не так, поскольку поднялся весь священный Союз народов против агрессора. В трудное время обороны Москвы Сталин позвонил Жукову в штаб фронта в Перхушково. Между ними состоялся разговор. Сталин требовал: ни одного шага назад. Жуков ответил: “Отступление только через мой труп”. Но когда немцы подошли к деревне Крюково на Ленинградском шоссе и Жуков оказался полуокруженным, его нервы начали сдавать. Из воспоминаний бывшего командующего МВО генерал-полковни
Степанов: “Товарищ Сталин, разрешите штаб ВВС Западного фронта перевести за восточную окраину Москвы?”.
Сталин: “Товарищ Степанов, а у вас есть лопаты?”. Степанов: “Какие нужны лопаты?” Сталин: “Все равно, какие найдутся”.
Степанов: “Найдем штук сто”.
Сталин: “Вот что, товарищ Степанов. Дайте каждому вашему товарищу по лопате в руки и пусть они начинают копать себе братскую могилу. Вы пойдете на Запад изгонять врага с нашей земли, а я останусь в Москве и буду руководить фронтами боевых действий”.
Уже послы живут в тылу глубоком,
Уже в Москве наркомов не видать,
И панцерные армии фон Бока
На Химки продолжают наступать.
Решают в штабе Западного фронта –
Поставить штаб восточнее Москвы,
И солнце раной русского народа
Горит среди осенней синевы …
Уже в Москве ответственные лица
Не понимают только одного:
Когда же Сам уедет из столицы –
Но как спросить об этом Самого?
Да, как спросить? Вопрос предельно важен,
Такой, что не отложишь на потом:
– Когда отправить полк охраны Вашей
На Куйбышев? Состав уже готов.
Дрожали стекла в грохоте воздушном,
Сверкало в Александровском саду …
Сказал спокойно: – Если будет нужно,
Я этот полк в атаку поведу.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
ГОСУДАРСТВЕННОГО КОМИТЕТА ОБОРОНЫ
№ 813 от 19 октября 1941 г.
Сим объявляется, что оборона столицы на рубежах, отстоящих на 100 – 120 километров западнее Москвы, поручена командующему Западным фронтом генералу армии т. Жукову, а на начальника гарнизона г. Москвы генерал-лейтенан
В целях тылового обеспечения обороны Москвы и укрепления тыла войск, защищающих Москву, а также в целях пресечения подрывной деятельности шпионов, диверсантов и других агентов немецкого фашизма Государственный Комитет Обороны постановил:
1. Ввести с 20 октября 1941 г. в городе Москве и прилегающих к городу районах осадное положение.
2. Воспретить всякое уличное движение как отдельных лиц, так и транспортов с 12 часов ночи до 5 часов утра, за исключением транспортов и лиц, имеющих специальные пропуска от коменданта г. Москвы, причем в случае объявления воздушной тревоги передвижение населения и транспортов должно происходить согласно правилам, утвержденным московской противовоздушной обороной и опубликованным в печати.
3. Охрану строжайшего порядка в городе и в пригородных районах возложить на коменданта города Москвы генерал-майора т. Синилова, для чего в распоряжение коменданта предоставить войска внутренней охраны НКВД, милицию и добровольческие рабочие отряды.
4. Нарушителей порядка немедля привлекать к ответственности с передачей суду военного трибунала, а провокаторов, шпионов и прочих агентов врага, призывающих к нарушению порядка, расстреливать на месте.
Государственный Комитет Обороны призывает всех трудящихся столицы соблюдать порядок и спокойствие и оказывать Красной Армии, обороняющей Москву, всякое содействие.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ ГОСУДАРСТВЕННОГО
КОМИТЕТА ОБОРОНЫ
И.СТАЛИН
Москва, Кремль
19 октября 1941 г.
РЦХИДНИ, ф. 646, оп. 1, д. 12, л. 167-168. Подлинник.
20 октября вновь резко ухудшилась обстановка на правом фланге 5-й армии. Общий фронт двух армий был окончательно разорван.
В тот же день передовые части 40-го моторизованного корпуса подошли к Рузе. Оттуда они теперь угрожали с севера правому флангу 5-й армии. Поэтому генерал Л. А. Говоров немедленно отдал полковнику В. И. Полосухину приказ отвести части дивизии на новый рубеж — Новинки, Клементьево, Ратчино, Тихоново.
Противник стремился помешать этому. Немецко-фашистск
И, тем не менее, он был сорван. К 31 октября противник выдохся и был остановлен. Войска 5-й армии к тому времени обороняли широкую полосу. 144-я стрелковая дивизия заняла рубеж р. Малая Истра — Локотня, 50-я прикрыла Тучково, 82-я закрепилась в восточной части Дорохово и удерживала Хомяки, 32-я была передислоцирован
Таким образом, план немецко-фашистск
Вечером 1 ноября командующий Западным фронтом был вызван в Ставку. Только что Василевский доложил о положении на фронтах. Члены Ставки поднялись со своих мест. Верховный остановился рядом с Жуковым и предложил ему остаться. Он обратился к Жукову с неожиданным вопросом:
— Политбюро ЦК предлагает провести по случаю 24-й годовщины Великого Октября не только торжественное заседание, но и военный парад на Красной площади. Как вы думаете, товарищ Жуков, развитие событий на фронте позволит нам осуществить это важное политическое мероприятие?
Жуков ответил:
— Я уверен, товарищ Сталин, что до праздников противник не отважится начать новое наступление на Москву. До половины его дивизий утратили боеготовность по причине больших потерь. Но группа армий «Центр» производит перегруппировку и накапливание сил.
— Командующему Московским военным округом уже отданы соответствующие распоряжения. Ближе к празднику обяжем принять необходимые меры предосторожности авиационных командиров всех степеней, — сказал Сталин.
— А кто будет командовать парадом?
— Командовать парадом мы поручим генералу Артемьеву, а примет парад маршал Буденный.
— Ясно,— согласился командующий Западным фронтом.
Подготовка к торжественному собранию и военному параду в честь 24-й годовщины Великого Октября велась скрытно.
2 ноября 1941 года в ожесточенном воздушном бою лейтенант Лискоженко израсходовал весь боекомплект. Неприятельские самолеты наседали. Тогда винтом своего самолета лейтенант обрубил хвостовое оперение фашистского « мессершмитта». Гитлеровский стервятник, войдя в глубокое пикирование, врезался в землю. Во время таранного удара Лискоженко был ранен в голову и все же продолжал вести бой. Из-за поврежденного винта самолет трясся, словно в лихорадке. Казалось, что он вот-вот развалится. Лискоженко снова пошел на таран и вогнал в землю еще один самолет неприятеля. Два тарана в одном бою! На сильно поврежденной машине, идя со снижением, Лискоженко все – же перетянул линию фронта и произвел вынужденную посадку. Когда машина замерла, потерял сознание и летчик. Местные жители отвезли пилота в госпиталь. Врачи сделали все возможное, но так и не удалось спасти ему жизнь. За высокую доблесть в бою лейтенанту Лискоженко посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза.
3 ноября в Кремль были приглашены командующий ВВС Жигарев, командующий ПВО Москвы Громадин и командующий ВВС Московской зоны обороны Сбытов. Каждый из них получил от Верховного конкретные указания о действиях вверенных им войск в предпраздничный период. Как и предполагалось, 6 ноября с наступлением сумерек авиация противника предприняла попытки прорваться к Москве и нанести бомбовый удар. Но практически все они были успешно отражены. Соединения 2-го воздушного флота фельдмаршала Кессельринга понесли ощутимые потери. Слаженно сработали зенитчики и истребителиыяычя
28 октября 1941 г. в 16 часов на ГАБТ была сброшена полутонная авиабомба, которая развалила фасадную стену 10, 11, 12-го подъездов, образовав громадную брешь.
Через несколько дней Сталин осмотрел разрушения ГАБТа и решил, видимо, приступить к ремонту. Действительно, вскоре приступили к работе строители и живописцы. В один из дней приехал с фронта корреспондент газеты “Правда” М. Калашников и запечатлел разрушения.
Вот почему совместное торжественное заседание Моссовета и общественных организаций города проводилось не в помещении ГАБТа СССР, а в вестибюле станции метро «Маяковская». Руководители страны доехали из Кремля на автомашинах до Белорусского вокзала и там спустились в метро. Спецпоезд, нарушив привычное направление следования от станции «Белорусская», доставил их к правой стороне платформы станции «Маяковская». К левой стороне платформы прибыл спецпоезд с участниками заседания. Один из вагонов этого поезда стал временно артистической.
В девятом часу вечера спокойным голосом начал свой доклад Сталин. Радио разнесло его слова по всей стране. Их слушали и фронтовики, где имелась для этого возможность. Он обосновал несостоятельност
Доклад Сталина оказался созвучным патриотической статье в «Правде» командующего 16-й армией Рокоссовского и члена Военного совета Лобачева: «Врагу в Москве не бывать! Враг будет разбит! Победа будет за нами!»
После доклада состоялся праздничный концерт. Его программа в ретроспективе отражала героические страницы истории нашей Родины. Для участия в нем в тот же день специальным рейсом из Куйбышева в Москву прилетели замечательные певцы Михайлов и Козловский. Арией «Страха не страшусь, смерти не боюсь, лягу за святую Русь!» из оперы Глинки «Иван Сусанин» концерт открыл Михайлов. Затем, дуэтом с Козловским, они исполнили народную Песню «Яр Хмель», популярный романс «Пловец». Козловский спел еще арию герцога из оперы Верди «Риголетто» и трижды арию Ионтека из оперы Монюшко «Галька». В заключение концерта прославленный Краснознаменный ансамбль песни и пляски Красной Армии исполнил несколько известных песен Новикова и «Священную войну» Александрова.
Концерт закончился в одиннадцатом часу. Председатель ГКО пригласил в правительственны
В ночь под 7 ноября улицы столицы припорошило свежим снегом. Утром подул холодный ветер. Но поднятые по тревоге войска к назначенному времени заняли исходные позиции от Москворецкого моста до Исторического музея. Необычно многолюдными для осажденного города оказались гостевые трибуны. Но вот Красная площадь взорвалась громом аплодисментов — на трибуне Мавзолея В.И. Ленина появились руководители партии и государства, видные военачальники. Тут же Кремлевские куранты гулко пробили восемь раз. Торжество началось. Генерал-лейтенан
Вступительный ритуал был закончен. Теперь в центре внимания — председатель ГКО, Верховный Главнокомандующи
Прочти нам священник псалом боевой, и силою, данною свыше,
Благослови нас на битву со тьмой, чтоб каждый молился и слышал,
Как дышит под толщею снега глухарь, как плещются в мрежах уловы,
Как в колокол благовествует звонарь, и мы для присяги готовы.
Мы ведаем сроки и правим мечи, и в чистых младенческих лицах
Провидим победу в кромешной ночи и смерти никто не боится.
Весь мир поднимается за сатаной на Русь для последней облавы,
Но верим, что Царь поведёт нас на бой с оружием чести и славы.
Прочти нам священник псалом боевой, и силою, данною Богом,
Благослови нас на битву со тьмой державным пророческим слогом!
РЕЧЬ НА ПАРАДЕ КРАСНОЙ АРМИИ 7 ноября 1941 года на Красной площади в Москве.
Товарищи красноармейцы и краснофлотцы, командиры и политработники, рабочие и работницы, колхозники и колхозницы, работники интеллигентного труда, братья и сестры в тылу нашего врага, временно попавшие под иго немецких разбойников, наши славные партизаны и партизанки, разрушающие тылы немецких захватчиков! От имени Советского правительства и нашей большевистской партии приветствую вас и поздравляю с 24-й годовщиной Великой Октябрьской социалистической революции.
Товарищи! В тяжёлых условиях приходится праздновать сегодня 24-ю годовщину Октябрьской революции.
Вероломное нападение немецких разбойников и навязанная нам война создали угрозу для нашей страны. Мы потеряли временно ряд областей, враг очутился у ворот Ленинграда и Москвы. Враг рассчитывал на то, что после первого же удара наша армия будет рассеяна, наша страна будет поставлена на колени. Но враг жестоко просчитался. Несмотря на временные неуспехи, наша армия и наш флот геройски отбивают атаки врага на протяжении всего фронта, нанося ему тяжёлый урон, а наша страна, – вся наша страна, – организовалась в единый боевой лагерь, чтобы вместе с нашей армией и нашим флотом осуществить разгром немецких захватчиков.
Бывали дни, когда наша страна находилась в ещё более тяжёлом положении. Вспомните 1918 год, когда мы праздновали первую годовщину Октябрьской революции. Три четверти нашей страны находились тогда в руках иностранных интервентов. Украина, Кавказ, Средняя Азия, Урал, Сибирь, Дальний Восток были временно потеряны нами. У нас не было союзников, у нас не было Красной Армии, – мы её только начали создавать,-нехва
Теперь положение нашей страны куда лучше, чем 23 года назад. Наша страна во много раз богаче теперь и промышленностью, и продовольствием, и сырьём, чем 23 года назад. У нас есть теперь союзники, держащие вместе с нами единый фронт против немецких захватчиков. Мы имеем теперь сочувствие и поддержку всех народов Европы, попавших под иго гитлеровской тирании. Мы имеем теперь замечательную армию и замечательный флот, грудью отстаивающие свободу и независимость нашей Родины. У нас нет серьёзной нехватки ни в продовольствии, ни в вооружении, ни в обмундировании. Вся наша страна, все народы нашей страны подпирают нашу армию, наш флот, помогая им разбить захватнические орды немецких фашистов. Наши людские резервы неисчерпаемы. Дух великого Ленина и его победоносное знамя вдохновляют нас теперь на Отечественную войну так же, как 23 года назад.
Разве можно сомневаться в том, что мы можем и должны победить немецких захватчиков?
Враг не так силен, как изображают его некоторые перепуганные интеллигентики.Н
Товарищи красноармейцы и краснофлотцы, командиры и политработники, партизаны и партизанки! На вас смотрит весь мир, как на силу, способную уничтожить грабительские полчища немецких захватчиков. На вас смотрят порабощенные народы Европы, подпавшие под иго немецких захватчиков, как на своих освободителей. Великая освободительная миссия выпала на вашу долю. Будьте же достойными этой миссии! Война, которую вы ведёте, есть война освободительная, война справедливая. Пусть вдохновляет вас в этой войне мужественный образ наших великих предков- Александра Невского, Димитрия Донского, Кузьмы Минина, Димитрия Пожарского, Александра Суворова, Михаила Кутузова! Пусть осенит вао победоносное знамя великого Ленина!
За полный разгром немецких захватчиков!
Смерть немецким оккупантам! Да здравствует наша славная Родина, её свобода, её независимость!
Под знаменем Ленина-вперёд к победе!
Сталин И.В. О Великой Отечественной войне Советского Союза. 5 изд. М.: Политическая литература, 1947. – 208с.
Громогласное «Ура!» волнами перекатывается по Красной площади. Под грохот артиллерийского салюта на Красную площадь вступают прямоугольники батальонов. Мимо Мавзолея проходят курсанты Московского артиллерийского училища, моряки, ополченцы. Их сменяют кавалерийские эскадроны, пулеметные тачанки, зенитные установки. Завершают парад танковые части. Поднимая снежные ворохи, на Западный фронт направляется сто шестьдесят боевых машин — танкеток, легких, средних и тяжелых танков 31-й и 33-й танковых бригад полковников Кравченко и Чухина.
Все люди увидели, что немцы не в силах помешать нам провести военный парад в нескольких десятках километров от передовой. У людей появилась НАДЕЖДА, и это было главное, чего ждала вся страна в эту страшную пору лихолетья.
Напряжение боев в полосе Западного фронта с каждым днем нарастало. 18 ноября стало одновременно и радостным и трагичным для 316-й стрелковой дивизии. За упорство и героизм ее воинов решением Ставки она была преобразована в 8-ю гвардейскую. Но в этот же день дивизия лишилась своего боевого командира. Генерал-майор Панфилов был смертельно ранен осколком мины. Так 16-я армия потеряла одного из самых уважаемых своих военачальников.
19,20 и 21 ноября продолжалось ожесточенное сражение по всему Западному фронту. Но особенно драматично развивались события на его флангах. Теснимая превосходящими силами врага, 16-я армия Рокоссовского отошла к Истринскому водохранилищу, заняв оборону по его западному берегу. В оперативном смысле это было отнюдь не лучшее решение. Командарм 16-й, обсудив на Военном совете ситуацию, обратился к Жукову с предложением ночью скрытно отойти на восточный берег водохранилища и там создать более прочный рубеж обороны. Но командующий Западным фронтом не внял доводам генерала Рокоссовского. Он приказал стоять насмерть на занимаемом рубеже, чтобы не нарушать взаимодействия с 5-й армией генерала Говорова.По правде говоря, Жуков не руководил, а бегал и материл командующих армиями и генералов, выполняя свою главную задачу – заградотряда в штабной среде, заставлял шатавшийся генералитет стоять насмерть. А кто же тогда вникал в обстановку, кто руководил войсками его фронта? Рокоссовский проясняет этот вопрос так:
“Спустя несколько дней после одного из бурных разговоров с командующим фронтом я ночью вернулся с истринской позиции, где шел жаркий бой. Дежурный доложил, что командарма вызывает к ВЧ Сталин.
Противник в то время потеснил опять наши части. Незначительно потеснил, но все же… Словом, идя к аппарату, я представлял, под впечатлением разговора с Жуковым, какие же громы ожидают меня сейчас. Во всяком случае, приготовился к худшему. Взял трубку и доложил о себе. В ответ услышал спокойный, ровный голос Верховного Главнокомандующе
– Прошу продержаться еще некоторое время, мы вам поможем…
Нужно ли добавлять, что такое внимание Верховного Главнокомандующе
Как видите, армиями Западного фронта вынужден был командовать через голову Жукова лично Сталин, прекрасно понимая, однако, необходимость зубодробительног
К исходу 23 ноября обстановка в полосе обороны 16-й армии накалилась до предела. Серией ударов противнику удалось захватить Клин и Солнечногорск. Командарм 16-й направил в район Клина своего заместителя, Захарова, с задачей не пропустить врага к Дмитрову. Сходную задачу в районе Солнечногорска решал генерал-майор Ревякин.
Когда члены Политбюро ЦК, ГКО и Ставки заняли свои привычные места за столом, Верховный на ходу, искоса бросив взгляд на «оперативку», обратился к Василевскому:
— Докладывайте, товарищ Василевский. Василевский подошел к карте, начал итоговый доклад:
— Обстановка в полосе обороны Ленинградского фронта за минувшие сутки не изменилась. Близится к развязке операция наших войск на юге. Утром маршал Тимошенко доложил, что Ростов будет завтра освобожден от захватчиков. Продолжаются ожесточенные бои на Западном фронте. Беспокоит ситуация на Дмитровском и Кубинском направлениях. Генштаб предлагает, товарищ Сталин, выдвинуть в район Яхромы 1 -ю ударную армию Кузнецова, а в район Крюково — 20-ю армию Власова, чтобы остановить продвижение врага. Требует подкрепления и Наро-Фоминское направление. 33-я армия Ефремова понесла большие потери в людях и, в случае сильного удара, едва ли устоит. Генштаб предлагает подкрепить ее хотя бы одной стрелковой дивизией из резерва Ставки.
Василевский оторвал взгляд от карты, посмотрел на Верховного. Но возникшую паузу нарушил Ворошилов:
— Значит, вы считаете необходимым, товарищ Василевский, введение в бой, пусть даже частично, уже сегодня, с таким трудом созданных Ставкой стратегических резервов?
Ворошилова тут же поддержал Молотов:
— Вот-вот, и я хотел спросить о том же. Стоит ли понимать ваше предложение, товарищ Василевский, так, будто Генштаб пришел к выводу о пике кризиса у противника?
Начальник Оперативного управления Генштаба чуть повернулся к сидящим рядом Молотову и Ворошилову:
— В кризисе противник находится с конца октября, хотя и продолжает наступать на ряде направлений. Однако Генштаб считает, что пик кризиса у него еще не наступил и группа армий «Центр» в состоянии нанести два-три сильных удара, чтобы изменить обстановку в свою пользу.
Верховный тоже подключился к разговору:
— Короче, яснее, товарищ Василевский.
— Понятно, товарищ Сталин,— отреагировал на это замечание Василевский.— Зима торопит гитлеровцев. Думаю, что у руководства Германии нет единого плана действий в сложившейся обстановке. Они мечутся по всему фронту в поисках хоть каких-нибудь шансов. К тому же все обещанные Гитлером сроки захвата Москвы Давно прошли.
Сталин остановился рядом с «генштабистом», спросил:
— А может, товарищ Василевский, мы все-таки перебросим под Наро-Фоминск 1-й гвардейский кавкорпус генерала Белова?.. Что скажет Генштаб по этому поводу?
— Нет, товарищ Сталин, — возразил Василевский. — В связи с обострением обстановки в районе Венева снимать корпус Белова с Серпуховского направления нельзя.
— Хорошо, понятно. А скажите, товарищ Василевский, есть ли предпосылки для переобмундирован
Генерал-лейтенан
— По данным Генштаба, немцы не имеют зимней формы, товарищ Сталин. Возможно, по этому вопросу принято какое-то решение на совещании командования сухопутных войск в Орше? О нем нам сообщили белорусские партизаны.
В разговор вступил Берия:
— Пленные, товарищ Сталин, взятые недавно под Волоколамском, утверждают, что среди немцев нарастают панические настроения в предчувствии усиления морозов.
— В Генштаб ежедневно поступают сведения, товарищ Сталин, что партизаны Белоруссии, Украины, Брянской и Смоленской областей усилили «рельсовую войну», чтобы нарушить коммуникации противника, сорвать подвоз к фронту техники, вооружения, боеприпасов, продовольствия и вещевого имущества,— вставил реплику Василевский.
Сталин остановился у карты:
— Надо подключить к этой работе дальнюю авиацию, товарищ Василевский. Свяжитесь с Головановым, и пусть несколько его экипажей доставят партизанам взрывчатку, группы инструкторов-под
— С Головановым у Генштаба хороший контакт, товарищ Сталин, и я надеюсь положительно решить этот вопрос.
Конец ноября выдался трудным и противоречивым для Красной Армии. На Ленинградском направлении наши войска продолжали удерживать инициативу в районе Тихвина, но сам город отбить у врага все не удавалось. На юге освобождение Ростова 29 ноября победно увенчало совместные усилия войск Южного и Закавказского фронтов.
Удар по армиям центра Западного фронта силами 4-й полевой армии немецко-фашистск
Генера-фельдмарш
«…Фон Бок очень недоволен. Я его понимаю. Но что делать, если моя армия растянута на фронте почти в триста километров, оперативные резервы исчерпаны, температура воздуха падает до минус сорока-сорока двух градусов, я теряю каждый день в четыре раза больше людей обмороженными, чем убитыми и ранеными. Мороз заменяет русским по крайней мере четыре полнокровных корпуса. Подвоз топлива в передовые части черезвыйчайно затруднен. Но фон Бок прав — мои XX-ый армейский и LVII-ой танковый корпуса нависают над флангом русских, их 5-ой и 16-ой армий, удерживающих позиции на линии Дмитров-Яхрома-К
…Только что разговаривал с Гриффенбергом. 20-я танковая может получить пополнения к 3-му декабря, но ждать так долго нет никакой возможности. По данным разведки, за восемь последних дней Жуков перебросил против наших Третьей и Четвертой танковых армий из состава противостоящих мне сил четыре пехотных, две кавалерийских дивизии, три танковых бригады, два отдельных танковых полка. Они заменены, как уверил меня Гриффенберг, ополченцами, стариками и молодежью, зачастую даже не обмундированных и не прошедших вообще никакого обучения. Все это, по идее, должно облегчать нашу задачу. И, наверное, я с большей уверенностью смотрел бы в будущее, если бы не этот проклятый мороз.
Вызвал на связь Матерну. Его оптимизму можно только позавидовать. Говорит, что его солдаты успели глубоко зарыться в землю, спасаясь от холодов, и хорошо бы одним прыжком оказаться прямо в Москве, не хочется мерзнуть в пригородах. Вот шутник!.. Он не сомневается в успехе, особенно, если морозы спадут хотя бы до минус двадцати. Ему удалось дать 3-ей моторизованной дивизии почти неделю отдыха, что позволило ввести в строй практически все танки, за исключением безвозвратных потерь.
Матерна молодец, нечего сказать. Если все окончится благополучно, представлю его к Железному кресту.
Потом о разговоре попросил Кунтцен. Разумеется, все, о чем мог говорить этот танкист, было «ну когда же наконец придут пополнения для 20-й дивизии». Сильно жаловался на условия. Говорил, что в корпусе осталось не большее сорока исправных танков. Просил срочно помочь резервами. Как всегда, проблемы с горючим. Танкисты вынуждены чуть ли не всю ночь держать моторы работающими. Перерасход топлива чудовищный, а ведь каждую цистерну приходится катить чуть ли не на руках.
Кнутцена мне пришлось огорчить. Сказал, что надо особо готовить к наступлению 19-ю танковую. Все отдельные танковые части передать в ее состав. Слить горючее из тех машин, что не будут использованы, произвести выемку боеприпасов. 19-я дивизия должна иметь крайний срок к 2 декабря в строю минимум сто танков. На 20-ю дивизию рассчитывать нечего, сказал я ему. Забрать оттуда все, что может передвигаться и ввести бой. Если мы добьемся успеха — так только за счет внезапности, и того, что русские явно не ожидают нашей атаки. За последнее время они осмелели настолько, что контратакуют сами – особенно к югу, в районе Малоярославца, в полосе 12 и 13 армейских корпусов. Разумеется, ничего серьезного добиться они не могут. Однако это отвлекает мои силы с главного направления…»
30 ноября раннее серое утро повисло над московскими улицами. Фронт грохотал ближе и ближе к городу. Танковая бригада уходила из гостеприимного парка сельскохозяйстве
Грохот скоротечного боя умолк. Немецкий разведывательный батальон, прорвавшийся к Химкинскому мосту, был полностью уничтожен. Танковая бригада подоспела вовремя. Теперь танки остановились и съехали с шоссе, рассредоточившис
30 ноября ночью на Воробьевых горах и в Нескучном саду был высажен десант, задача которого состояла в том, чтобы выкрасть Сталина. Это, конечно, были только одиночные вылазки, к тому же еще и закончившиеся неудачами, но и сам фронт на северо-западном направлении проходил в те дни менее чем в 20 километрах от тогдашней границы Москвы (а если считать от нынешней ее границы – то вообще в 10 км) и всего в 30 километрах от Кремля! Речь идет в первую очередь о расположенном по Савеловской железной дороге поселке Красная Поляна и окрестных деревнях, где уже были установлены тяжелые артиллерийские орудия, из которых можно было обстреливать Кремль. Известный супердиверсант штандартенфюрер СС Отто Скорцени вспоминал уже после войны: «Нам удалось достичь небольшой деревеньки примерно в 15 километрах северо-западнее Москвы… В хорошую погоду с церковной колокольни была видна Москва». А «летописец» 2-й танковой дивизии вермахта записал 2 декабря 1941 года: «Из Красной Поляны можно в подзорную трубу наблюдать жизнь русской столицы». Кстати, в эту дивизию уже завезли к тому времени парадное обмундирование для победного шествия по Красной площади. 29 ноября Гитлер вообще объявил, что «война в целом уже выиграна». В этом были убеждены и многие из находившихся под Москвой немецких солдат. Так, например, штабной офицер Альберт Неймген писал в письме домой (это письмо приводит в своей блистательной книге выдающийся русский историк Вадим Кожинов): «Дорогой дядюшка!.. Десять минут назад я вернулся из штаба нашей пехотной дивизии, куда возил приказ командира корпуса о последнем наступлении на Москву. Через несколько часов это наступление начнется. Я видел тяжелые пушки, которые к вечеру будут обстреливать Кремль. Я видел полк наших пехотинцев, которые первыми должны пройти по Красной площади. Это конец, дядюшка, Москва наша, Россия наша… Тороплюсь. Зовет начальник штаба. Утром напишу тебе из Москвы…» Герр Неймген несколько поторопился. Битва за Красную Поляну продолжалась около двух недель. Бывший начальник отдела печати германского министерства иностранных дел Пауль Шмидт, располагавший весьма солидной информацией, в изданной в 1963 году книге «Предприятие Барбаросса» писал: «В Горках, Катюшках и Красной Поляне… почти в 16 км от Москвы вели ожесточенное сражение солдаты 2-й венской танковой дивизии… Через стереотрубу с крыши крестьянского дома на кладбище майор Бук мог наблюдать жизнь на улицах Москвы. В непосредственной близости лежало все. Но захватить его было невозможно…» Вот так: НЕВОЗМОЖНО. И это при том, что до Красной Поляны фашистские войска продвигались от Бреста со средней скоростью в 16-17 километров в день (с учетом перерыва в их поступательном движении на восток, который они сделали для захвата Украины). Так, почему же теперь они не могли пройти последние 16 километров, отделявшие их от заветной цели и – если быть до конца откровенными – от победы в войне? Ведь у них под Москвой на тот момент было сосредоточено в 2 раза больше живой силы, чем у нас, в полтора раза больше танков, в два с половиной раза больше артиллерии. А на направлении главного удара перевес был еще более значительным. Так, например, на клинском направлении 56 танкам и 210 единицам артиллерии нашей 30-й армии противостояло более 300 танков и 910 орудий немцев. Такое же соотношение наблюдалось почти повсюду. К началу декабря фашисты имели личного состава 800 000, орудий и минометов — 10 000, танков — 1 000, самолетов — более 700. Имея такие силы, фашистское командование верило в успех штурма Москвы. На 2 декабря гитлеровцы распорядились оставить в берлинских газетах пустые места для срочного доклада с фронта о взятии Москвы. И это не являлось пустым звуком. Именно 2 декабря в течение суток фашисты пытались прорваться к Москве, они пытались бомбить наши войска в районах Наро-Фоминска, Звенигорода, Истры. Более 350 фашистских самолетов участвовало в этих налетах на столицу и ее окрестности. Москва тогда была поделена на шесть секторов, которые обороняли зенитчики. Батареи крупного калибра отправили на Волоколамское шоссе, чтобы бить по фашистским танкам прямой наводкой. Расчеты с малокалиберными пушками остались защищать важные объекты, в том числе и Кремль. Малокалиберное зенитное орудие представляло собой счетверенную установку 37-миллиметровых пушек со скорострельность
Вот оперативная сводка, отправленная в управление корпуса помощником начальника штаба 862-го зенитно-артиллер
В ту страшную ночь погибла не только батарея на Болотной площади, но и батарея в Сокольниках, защищавшая Артемовское депо. Много тогда бомб на Москву высыпали. Только на Кремль упало где-то полсотни. Одна не разорвалась, насквозь прошила Георгиевский зал. Другая попала в казарму, где находились кремлевские курсанты. Погибло 86 человек.
В ночь на 2 декабря “юнкерсы” прорвались к центру Москвы. В бомбоубежище было слышно, как под отчаянный стук зениток выли и тяжело ухали немецкие фугаски. Земля ходила ходуном. Когда люди из убежища поднялись наверх, увидели высокое пламя и руины. И узнали самое страшное – это был последний бой зенитчиков. Немцы сбросили фугасную бомбу прямо на их орудия. Вокруг взрывались боеприпасы, горели какие-то стропила, бревна. Воронка огромная, метров 30 диаметром. Вокруг выставили оцепление, солдаты два дня разбирали завалы, искали кого-то.
Замысел фельдмаршала Бока сводился к нанесению одновременных ударов по Москве не только с севера и юга, но и с запада. С этой целью предусматривалос
Командующий, Четвертая Армия. Штаб, 28/11/1941
Ia Nr. 1620/41 g. Kdos.Chefs 12 экземпляров. Секретно, только для командного состава.
1. Во исполнение Приказа Командующего Группой Армий «Центр» в связи с улучшением погоды Четвертая Армия переходит в наступление.
2. Удар наносится силами 20 армейского и 57 танкового корпусов на участке между Наро-Фоминском и шоссе Москва-Минск.
3. 20 армейский корпус имеет задачу занять Наро-Форминск и перерезать шоссе к востоку от города, с последующим развитием успеха по обе стороны от шоссе с выходом к 3.12.41 на рубеж Акулово-Звенигор
4. 57 танковый корпус имеет задачу прикрыть правый фланг 20 армейского корпуса, путем выдвижения на рубеж Акулово-Бараново
5. К наступлению привлекаются все наличные силы указанных корпусов; командующему 57 танковым корпусом предписываю выделить сильный резерв из подвижных частей 19 танковой дивизии для развития успеха или оперативной поддержки в случае контратаки русских.
Подписано: Командующий Четвертой полевой Армией, Генерал-фельдмар
Утром 1 декабря немцы перешли в наступление по всему фронту. Но сломить сопротивление советских войск им оказалось не под силу. Более того, части танковой группы Рейнгардта, не выдерживая контрударов армии Кузнецова, медленно отходили к юго-западу от Яхромы. Не смогла продвинуться вперед и группа Гёпнера, встретив упорную оборону частей 16-й и 20-й армий. В тяжелейших условиях оказалась 16-я армия, от стойкости которой во многом зависела судьба Москвы. Ее дивизии истекали кровью, хотя Жуков укреплял их всем, чем только мог. По его приказу в конце ноября от каждой дивизии, оборонявшей центральный участок фронта, в 16-ю армию было направлено по одному взводу солдат, их сразу же бросили в бой, игнорируя отрицательный опыт такого комплектования войск во время советско-финской войны. Немецко-фашистск
Особенно тяжелая обстановка сложилась северо-западнее и севернее Звенигорода. Поняв, что хорошо укрепленный город трудно будет взять с запада, немцы решили обойти его и занять дорогу на Истру, наступая на Звенигород с севера и востока. Но и тут гитлеровцы встретили сильное сопротивление. Командарм Л.А.Говоров приказал усилить правый фланг 144-й дивизии 1310-м стрелковым полком 18-й дивизии народного ополчения.
К началу наступления противника советские войска смогли оборудовать лишь главную полосу обороны. Для гитлеровцев, конечно, не являлось секретом, что на избранном ими для наступления участке советские войска ослаблены, так как тяжелые оборонительные бои на истринском и волоколамском направлениях вынуждали командование фронта перебрасывать туда силы с неатакованных участков центральных армий. Силы были далеко не равные. В 33-й армии насчитывалось всего 204 орудия и миномета, 31 танк. На 1 км ее фронта приходилось около 6 орудий и минометов и 1 танк. В армии и дивизиях не хватало сил для создания вторых эшелонов.
Противник перешел в наступление утром 1 декабря силами 258, 291, 183-й пехотных, 3-й моторизованной, 20-й и частью сил 19-й танковых дивизий на всем 35-километровом фронте 33-й армии, проходившем по левому берегу Нары. Главный удар наносился в направлении Таширово, Новая, Кубинка, два других пришлись южнее Наро-Фоминска. На Наро-Фоминском направлении противник развернул пять дивизий, по одному полку 7-й и 15-й пехотных дивизий и перешел в наступление. Совместным ударом двух дивизий ему удалось прорвать оборону 222-й стрелковой дивизии и к 11 часам 30 минутам захватить Мякшево, Любаново и Новую, а к 13 часам его танки и пехота были уже в Головеньках. Отсюда 507-й пехотный полк 292-й пехотной дивизии противника повернул на север, к Кубинке, а 478-й пехотный полк 258-й пехотной дивизии повел наступление вдоль полигона и к исходу дня вышел на высоту «210,8», что северо-западнее Рассудова.
Противник неслучайно предпринял эту последнюю свою попытку прорваться к Москве именно в тот момент, когда командующий фронтом генерал армии Г. К. Жуков и командарм-5 генерал-лейтенан
Что это был за приказ, не знает никто. Но вот момент из “Солдатского долга” К.К.Рокоссовског
Обращаясь ко мне в присутствии Говорова и моих ближайших помощников, Жуков заявил: “Что, опять немцы вас гонят? Сил у вас хоть отбавляй, а вы их использовать не умеете. Командовать не умеете!.. Вот у Говорова противника больше, чем перед вами, а он держит его и не пропускает. Вот я его привез сюда для того, чтобы он научил вас, как нужно воевать”.
Конечно, говоря о силах противника, Жуков был не прав, потому что все танковые дивизии действовали против 16-й армии, против 5-й же – только пехотные. Выслушав это заявление, я с самым серьезным видом поблагодарил комфронтом за то, что предоставил мне и моим помощникам возможность поучиться, добавив, что учиться никому не вредно.
Мы все были бы рады, если бы его приезд только этим “уроком” и ограничился.
Оставив нас с Говоровым, Жуков вышел в другую комнату. Мы принялись обмениваться взглядами на действия противника и обсуждать мнения, как лучше ему противостоять. Вдруг вбежал Жуков, хлопнув дверью. Вид его был грозным и сильно возбужденным. Повернувшись к Говорову, он закричал срывающимся голосом: “Ты что? Кого ты приехал учить? Рокоссовского?! Он отражает удары всех немецких танковых дивизий и бьет их. А против тебя пришла какая-то паршивая моторизованная и погнала на десятки километров. Вон отсюда на место! И если не восстановишь положение…” и т.д. и т.п.