24 августа 1991 года в своем кремлевском кабинете был найден мертвым
Маршал Советского Союза Сергей Федорович Ахромеев
Кто повесил советника президента СССР
Это был крупный военачальник, 51 год отдавший службе в Вооруженных силах,
прошедший Великую Отечественную с первого до последнего дня,
много сделавший для развития обороны страны в мирное время.
Официальная версия смерти — повесился по собственной воле — с самого начала не выдерживала никакой критики. В то время мне довелось беседовать со старшим следователем по особо важным делам Генеральной прокуратуры РФ Леонидом Прошкиным, который занимался расследованием обстоятельств гибели Маршала Советского Союза С.Ф. Ахромеева. Вот как, коротко, выглядит с его слов следственная версия. Она как основная излагалась и в средствах массовой информации той поры…
С 6 августа 1991 года Ахромеев вместе с супругой находился в очередном отпуске в военном санатории г.Сочи. О подготовке ГКЧП и его планах маршалу известно не было. Утром 19 августа, услышав по телевидению о происходящем в стране, он вылетел в Москву. В тот же день встретился с вице-президентом СССР Геннадием Янаевым и вошел в состав штаба ГКЧП, где проводил работу по сбору и анализу информации о военно-политической обстановке в стране. 24 августа Сергей Федорович прибыл в свой рабочий кабинет в Кремле и, будучи в состоянии депрессии после провала замысла ГКЧП, принял решение о самоубийстве. В 9 часов 40 минут утра он совершил первую попытку повешения, о чем оставил записку такого содержания: «Я плохой мастер готовить орудие самоубийства. Первая попытка (в 9:40) не удалась. Порвался тросик. Очнулся в 10:00. Собираюсь с силами все повторить вновь. Ахромеев».
Вечером того же дня маршала обнаружили повешенным в собственном кабинете. Следственная бригада во главе с Прошкиным прибыла на место в 23:27 и зафиксировала на видеопленку следующее. Ахромеев сидел у окна на полу, прислонившись спиной к стене. Синтетический шпагат, перетянувший шею, свободным концом был привязан к ручке оконной рамы. В кабинете царил идеальный порядок, следов борьбы не обнаружено. На рабочем столе лежали предсмертные записки и письма. Их содержание, а также осмотр места происшествия, опрос лиц, контактировавших в этот день с Ахромеевым, и данные экспертизы позволили Прошкину сделать однозначный вывод о том, что маршал повесился по собственной воле.
После внимательного изучения материалов расследования, собранных в две пухлые красные папки, возникает немало вопросов и сомнений. Начну с элементарных противоречий и нестыковок, зафиксированных в самом следственном деле. Приведу несколько цитат из него.
«24 августа 1991 года в 21 час 50 минут в служебном кабинете N 19а в корпусе 1 Московского Кремля дежурным офицером охраны Коротеевым был обнаружен труп Маршала Советского Союза Ахромеева Сергея Федоровича (1923 года рождения), работавшего советником президента СССР». (Из рапорта).
«Приехали в Кремль. Ахромеев сказал: “Езжайте на базу, я вас вызову”. И не вызвал. В 10 часов 50 мин. я позвонил ему в Кремль и отпросился на обед. Он меня отпустил и сказал мне, чтобы я в 13:00 был на базе.» (Из показаний водителя Н.В. Платонова).
«Был на работе с 10 до 15 часов. Ахромеева не видел. Его кабинет был открыт, я это определил по тому, что в кабинет входили и выходили, но кто – я не знаю. Я считал, что это входит и выходит Ахромеев, так как секретари в субботу не работали. Когда я уходил, то в двери Ахромеева ключ не торчал… Я точно помню, что ключа в двери Ахромеева не было, иначе я не выключил бы свет в коридоре.» (Из показаний советника президента СССР В.В.Загладина).
«Коротеев В.Н. доложил мне (около 24 часов. – Авт.), что в 19а кабинете советника президента СССР Ахромеева С.Ф. ключ – в замочной скважине, а света в кабинете нет и что он просит меня прибыть…» (Из показаний коменданта корпуса 1 Кремля М.И. Барсукова).
«От кого-то из охраны, его зовут Саша, я слышала, что он видел Сергея Федоровича около 2 часов дня в субботу.» (Из показаний референта советника президента СССР А.В.Гречиной)
Из приведенных цитат следует, что, очнувшись в 10 часов (записка Ахромеева) после первой попытки самоповешения, в 10:50 Сергей Федорович преспокойно разговаривает с шофером и даже после 13:00 собирается куда-то ехать. Опять же после 10:00 (!) в кабинет к нему кто-то многократно заходит и выходит. Некто Саша видит Ахромеева живым и здоровым в 2 часа дня. Загладин свидетельствует, что в 15 часов ключа в двери кабинета Ахромеева нет, а в 21:50 он откуда-то появляется.
Уже этих фактов, на мой взгляд, достаточно, чтобы следствие было продолжено и попыталось ответить на возникающие в связи с ними вопросы. Но есть и немало других не объясненных следствием нюансов, в той или иной мере “диссонирующих” с официально принятой версией.
Во-первых, самоповешение, согласитесь, для сугубо военного человека – крайне не характерная форма сведения счетов с жизнью. Еще более удивляет способ – в сидячем положении. Трудно поверить, что человек, никак не связанный с криминальным миром, где такой способ практикуется часто из-за “архитектурных особенностей” тюремных камер, сам смог дойти до такой придумки. Да еще и реализовать ее в помещении, где потолок будто специально оборудован всяческими крюками и коушами для тяжелых люстр. А синтетический шпагат (кстати, в записке он назван «тросиком», будто Ахромеев писал ее до того, как лично увидел орудие повешения), который порвался при первой попытке? По данным следствия, в соседней комнате для секретарей его было полно. Оттуда, собственно, злополучный отрезок и был взят. Однако Ахромеев, собравшись с силами после неудавшегося самоповешения, вместо того чтобы просто взять новый кусок шпагата да сложить его вдвое для прочности, ищет клеящую ленту и обматывает ею оборванные концы. Такое впечатление, будто он был закрыт в кабинете и не имел доступа в комнату секретарей…
Во-вторых, когда Прошкину поручили расследование случившегося, то следователя долго не пускали к месту происшествия и в конце концов запретили взять с собой понятых. Ими стали… сотрудники госбезопасности, дежурившие в том же здании, где находился кабинет Ахромеева.
В-третьих, накануне трагедии 23 августа Сергей Федорович закончил работу над текстом выступления на сессии Верховного Совета СССР, которая была запланирована на 26 августа. Он обсуждал его с дочерью (у нее даже сохранился черновик). Ахромеев предполагал довести до сведения депутатов убийственные, как он полагал, факты предательства некоторыми высшими чиновниками СССР интересов государства. Вероятно, кому-то из них было крайне невыгодно, а может, и опасно такое выступление в наэлектризованный борьбой момент…
Почему бы, учитывая сказанное, не предположить следующее: Ахромееву, угрожая арестом и последующими репрессиями против семьи (тогда в это легко было поверить), предлагают единственный выход: самоубийство. Исполнители в соответствии со своим профессиональным опытом определяют ему и метод повешения. Затем дают синтетический шпагат из комнаты секретарей и закрывают маршала в кабинете на какое-то время. Такая версия (не претендующая, конечно же, на бесспорность) способна все же дать ответы на возникающие вопросы.
К тому же на предположение о том, что маршала шантажировали благополучием семьи, невольно наводит и его предсмертное письмо к родным: «Всегда для меня был главным долг воина и гражданина. Вы были на втором месте. Сегодня я впервые ставлю на первое место долг перед вами. Прошу вас мужественно пережить эти дни. Поддерживайте друг друга. Не давайте повода для злорадства недругам…»
Когда я спросил Леонида Прошкина, рассматривал ли он аналогичную или какую-либо иную версию, тот ответил, что для этого не было оснований, не просматриваются причины, по которым для кого-нибудь имелась необходимость убрать Ахромеева. «А готовящееся выступление на сессии?» – спросил я. «Впервые об этом слышу»,- был ответ. Не странно ли, что профессионал упустил из виду серьезный, как мне кажется, факт, способный повернуть расследование в другое русло? Для того чтобы убрать Ахромеева, могло быть немало причин. В военных вопросах он был правой рукой Горбачева и прекрасно знал всю кухню предательства стратегических интересов СССР в Европе, разворовывания средств и техники западных групп войск. Представьте себе, какой убийственный это был компромат…
Встретился я и с членами семьи Маршала Советского Союза.
– Расследование дела полностью прекращено, – рассказала мне дочь маршала Наташа. – Отца постепенно забывают даже бывшие сослуживцы. Правда, в мордовском селе Виндрей, где он родился, к юбилею со дня рождения земляки открыли памятную доску, местный художник написал портрет маршала, который висит теперь в сельской библиотеке. Если многие российские маршалы и генералы чураются всяких контактов с нашей семьей, то западные военные в этом отношении проявляют настоящую верность дружбе и добрым взаимоотношениям. Бывший председатель комитета начальников штабов вооруженных сил США Вильям Крау, с которым отец дружил, до сих пор присылает нам весточки, а когда бывает в России, обязательно заходит к маме, на могилу к отцу. В нью-йоркском журнале «Тайм» он опубликовал теплую статью о своем друге. Слова из ее заголовка «Коммунист. Патриот. Солдат» мы выбили на памятнике отцу. А вот что пишет в книге «Моя война» бывший президент США Джордж Буш-старший: «У меня как у президента была однажды запомнившаяся мне встреча с маршалом Ахромеевым, который затем трагически погиб. Ему не нравились перемены, которые он видел. Но… в каждом его дыхании чувствовалась любовь к своей стране, преданность своей стране, готовность к выполнению долга перед своей Родиной. Он был коммунистом, он отличался от нас по своим убеждениям. Но он был военным человеком и с почетом служил своей стране. Это-то и произвело на меня огромное впечатление!»
В семье Ахромеевых категорически не верят в самоубийство маршала, как и в то, что истинные обстоятельства его гибели могут быть раскрыты в обозримом будущем… Как, возможно, и тайна гибели накануне министра внутренних дел СССР Бориса Пуго. Вот мнение по этому поводу депутата Европарламента Альфреда Рубикса: «Его застрелили. У меня нет фактов, но я убежден в этом. По логике, если ты уходишь из жизни (а он был не просто офицер, а генерал) – застрелись ты где-нибудь в другом месте! Нет, лечь в кровать, стрелять в жену, потом в себя?.. Жена в то же время не убита, а смертельно ранена, а он якобы стреляет в себя…
Ни в какие рамки это не лезет. И потом – стрелять в мать своих детей? Зачем? Да и ему самому бояться было нечего – его руки чисты, он ничем себя не запятнал ни в Риге, ни в Москве. Но его боялись, видно, определенные лица. Он же знал абсолютно все! И его убрали… Когда-нибудь история это докажет».
А вообще после 21 августа 1991 года прокатилась череда немотивированных самоубийств.
26 августа 1991 года с балкона своей квартиры якобы выбросился управляющий делами ЦК КПСС Николай Кручина. В его ведении находилась информация по хозяйственной деятельности партии, включая размещение денежных средств в западных банках. А утром 6 октября из окна своей квартиры опять же якобы выбросился предшественник Кручины на посту управляющего делами ЦК КПСС 81-летний Георгий Павлов. 17 октября в 21:30 с балкона своей квартиры, с двенадцатого этажа дома по улице Лизы Чайкиной, “выпал” 54-летний работник международного отдела ЦК КПСС Дмитрий Лисоволик. Вы верите в эти самоубийства?
Сергей Турченко, капитан 1-го ранга, главный редактор сайта о боевых и трудовых подвигах, совершенных в интересах России и её союзников в наши дни и в великом прошлом родного Отечества «Российский героический календарь»
http://rosgeroika.ru/geroi-nashego-vremeni/2013/august/kto-povesil-sovetnika-prezidenta-sssr?page=1