19 декабря праздник Николая Чудотворца. Что вспоминается мне, когда он подходит? Хочу написать о событиях 30-летней давности, которые незаживающей раной лежат в сердце каждого человека, уважающего историю своего народа.
- События в Белом доме не прошли мимо нашей Общины. Мы чувствовали, что происходившее у Красной Пресни обязательно коснется и нас. После расстрела Парламента, к нам стало приходить много народу.
Тогда мы растерялись, когда увидели, что толпы людей, зачастую избитые и раненые стали присоединяться к нам и стоять на акафистах. Их становилось все больше, и я со страхом думала, что сюда пожалуют люди, обличенные властью или другими полномочиями, и мы не сможем отстоять свое место. Обвинят в политических акциях и все. Но никто не приходил, и никто не трогал нас.
Не выдержав всего происходящего- я, Олег Поболь Мария Лапшина и Вера Никитична отправились на Красную Пресню. В этот день мы увидели, как стреляли танки по Белому дому. Оглушительные залпы раздавались под дружные аплодисменты молодых людей. Я не выдержала и стала их стыдить. “По своим ведь бъют!”- сказала я. Они с недоумением посмотрели на меня и стали немного тише радоваться. Каке-то время побыв с народом, мы раздали свечи, которые люди зажгли и некоторые стали молиться. Уходили огромной толпой. И тут по нам стали бить снайперы с крыши. Звук пуль был очень похож на дождь. Сначала я так и подумала. Мы бежали, спасаясь от пуль очень быстро. Вера Никитична, которой было за 70 отставала, и мне приходилось возвращаться и тащить ее в буквальном смысле слова. Страшно! Поняв, что от пуль не уйти, огромная толпа рванула в подъезд. Предусмотрительные жители закрыли его изнутри на какой-то засов. Толпа ударила с такой силой, что двери распахнулись, и мы влетели в подъезд. Сидели там долго на окнах и кто, где мог. Потом, когда все утихло, cтали выходить .Вернулись к Распятию, прочитали Акафист Божией Матери Державной. Дальше поехали в нашу мастерскую на Каретном. Проходя по Петровке встретили несущиеся танки – примерно 3 или 4. Останавливали. Просили не стрелять по своим. Ответа не было. Летели дальше. Возле МУРа ходило два высокопоставленных по виду военных. Судорожно курили, бросая окурки на землю. Лапшина Марина сорвалась на крик и стала их оскорблять, называя сволочами. Тут же убежали. В мастерской попили чаю, пришли в себя. Что будет дальше?
Не знал никто…
… Однажды позвонил Николай Ломакин и взволнованно сказал, что мы не можем, не имеем права бездействовать – мы Община храма Христа Спасителя…
«Что делать?!»- спросила я его. И в ответ услышала: «Надо проводить панихиды по убиенным в Белом доме – cорок панихид». Думаю, что это было благословение старца отца Наума из Троице Сергиевой Лавры. Именно, он благословлял нас на все дела. Быстро стала писать объявления, которые с членами Общины пошла расклеивать по Москве. Когда мы расклеивали объявления, то прохожие оглядывались на нас, и на их лицах я читала немое удивление. Текст объявлений был коротким: «Братья и сестры!- 4 октября состоится панихида по убиенным в противостоянии людям». И далее указан адрес. Вечером стала обзванивать знакомых священников, прося их прийти отслужить панихиду. Сходила в храм всех Святых недалеко от Сокольников. Там cлужил прекрасный батюшка отец Артемий Владимиров. Он сказал, что пришел бы обязательно, но у него на это нет разрешения.
«Ты сходи, Валентина, в Патриархию и попроси разрешения, тогда многие придут»,- посоветовал он. В Патриархию я не решилась идти, а вечером позвонила Шипунову Фатею Яковлевичу. Он пообещал пригласить своих знакомых священников для проведения панихид.
На следующий день к нашему Распятию пришло много народу. Священников было cемь (хорошая цифра) человек. Перед тем, как начнется панихида, пришел отец Владимир Ригин – священник нашей Общины. Я звонила ему и поставила в известность о решении Общины проводить панихиды, но, честно говоря, мне не хотелось, чтобы он приходил. У отца Владимира было много детей, и подставлять его мы не имели права. Увидев его, мы поняли, что он не мог остаться в стороне от происходящего и, как священник и, как человек. И так все сорок дней мы собирались каждый день для того, чтобы облегчить страдания людей, чьи родственники погибли.
Вспоминаю двух Николаев, приехавших из других городов. Один точно был из Петрозаводска, а другой не помню откуда, кажется из Уфы. Они каким-то образом выскочили из Белого дома. Это было в последний день, когда Руцкой выбросил белый флаг. Их там очень сильно избили ворвавшиеся противники, а самое главное отобрали паспорта. Они были так молоды и наивны, что если бы даже я поддерживала хоть какую-то из сторон, я обязательно помогла бы им. Я считаю, что православный человек не должен принимать участие в делах политических, особенно, если они касаются внутренних взаимоотношений в нашей стране. Такие дела без молитвы не есть законные. Я организовала им временное жилье, и они остались в Москве, чтобы проделать то, что православный человек почел бы за долг. Николаи подошли и предложили свою помощь. Как раз в это время мы с Николаем Ломакиным обсуждали вопрос оказания помощи несчастным раненым, приехавшим из других городов и находящимся в московских больницах. Николай дал денег на лекарства для раненых, и тут же мы организовали сбор пожертвований. Два Николая, взяв деньги, помчались по больницам, а вечером давали мне отчет, показывая аптечные чеки на лекарство. Они рассказывали, как удивлялись врачи, когда по их заданию ребята приносили дорогостоящие лекарства в больницу для раненых. Некоторые из них даже плакали. К ребятам присоединились православные женщины, которые стали тоже ходить по больницам. Наши русские женщины очень жалостливые. Они носили в больницы еду, отрывая от себя. Потом я, собрав средства, передавала их им, чтобы они купили одежду, так как наступала зима и выписывали из больницы людей – иногородних, которым не во что было одеться. Я не ходила по больницам, не общалась с людьми, приехавшими из других городов защитить конституцию, как они объясняли нашим двум Николаям и женщинам. У меня на это не было ни сил, ни времени. Но я видела такие качества русской души, раскрывшиеся именно в той экстремальной ситуации, что сравнивать их с поведением современного человека даже не берусь. Постоянно звучит вопрос о качестве жизни. Какая уж тут душа?!
Владимир Петрович написал на черной широкой ленте: «Упокой, Господи, души усопших раб Твоих». Этой траурной лентой он обвил Распятие, возле которого и проходили Панихиды по убиенным в Белом доме. Эту ленту мы хотели сохранить, но в последний день кто-то взял ее себе. Ежедневное чтение Акафистов иконе Державной Божией Матери сменилось проведением Панихид по убиенным в Белом доме. Люди плакали о своих близких и просили о помощи. Последнее, на что я решилась – это написать письмо Лужкову о захоронении погибших. Из документа видно, что письмо было написано 8 октября 1993 года, дрожащей рукой – cобытия тому способствовали. Ответ пришел быстро, через 6 дней – 14 октября 1993 года. Ну что ж хотя бы так. Благо, что у меня была печать храма Христа Спасителя, и письмо у меня приняли Это было не просто. Это был прямой вызов 1 Общины возрождающегося храма Христа Спасителя . Общины честных и порядочных людей, которых нигде никто не вспомнил.
Вот такая память о событиях прошлых лет.
На сороковой день мы принесли из дома кто, что мог в те голодные годы и, накрыв лавочки газетами, разложили на них свою нехитрую снедь. Молча помянули. А потом все, кто был из других городов, разъехались, так ничего и не поняв.
В Москву они ехали защитить Конституцию, то есть свое законное право на жизнь в этом Государстве.
Из Москвы же кое-кто не вернулся совсем. Те же, кому удалось уцелеть, вряд ли будут верить в существование законов в нашей стране.
Как-то Аркадий Мамонтов на канале Спас в одной из своих передач сказал, что он с самого начала стоял у истоков возрождения храма. Лично я, занимающаяся этим делом с 1988 года, никогда его не видела.
Хотели мы или не хотели, а пришлось принять участие в этом тяжелом событии нашей Родины. Позже я вспоминала об этом, когда строился храм, и рассказывала об этом людям, работающим в храме, но особого внимания мои воспоминания не вызывали. Только один отец Гурий сказал, что ему было сказано сидеть дома и не высовываться. Я не стала спрашивать, кто ему сказал об этом, а про себя подумала, что и нас никто не просил и никто не приказывал нам помочь людям в тяжелые минуты, но мы сами на это пошли. Если я сейчас напишу, что несколько раз слышались выстрелы во время молитв, то мне тоже не поверят, да и что мне это даст, кроме лишних тяжелых воспоминаний? Все давно ушло в прошлое, и каким бы не было страшным, стало уже дорогим для моей души .
Мокроусова В. А. член Правления Бородино 2012 -2045
[1]P. S. Перед этими событиями мне приснился сон, в котором были слова: “Николай близко, Николай поможет”. И икона Николая Чудотворца, которую подарили нам родители Владимира Петровича.